Через месяц после начала Первой мировой войны Транссибирская магистраль, КВЖД и Уссурийская железная дорога, являвшиеся основным связующим звеном между тыловым Приморьем и воюющей Европой, были объявлены на военном положении. Опасаясь диверсий со стороны Германской империи, на местах сразу же увеличили воинскую охрану объектов железной дороги.
Предполагаемой базой, с которой немцы могли бы заниматься диверсиями на Транссибе, КВЖД и Уссурийской железной дороге, был приграничный Китай. И замыслы такие у германцев были. 25 декабря 1914 г. посланник в Пекине В. Н. Крупенский сообщил сведения о том, что Германская империя занималась «подстрекательством» хунхузов в Маньчжурии и Монголии с целью организации мятежей и беспорядков в приграничных районах Сибири, а также планировала провести диверсии на КВЖД и операции по освобождению германских пленных на российской территории. Кроме того, предполагалось отправить китайских агентов из провинции Шаньдун для подготовки диверсий со взрывчаткой во владивостокском порту.
7 марта 1915 г. начальник штаба сообщил в канцелярию Приамурского генерал-губернатора, что «в последнее время в русско-корейских селениях, находящихся на границе Китая, появились корейцы, занимающиеся скупкой у крестьян бердан, винтовок, револьверов и патронов, платящих за них довольно большие деньги». Названные корейцы являются лицами, командированными главарями хунхузских шаек, находящихся в Санчагоу (пограничном с приморским селением Полтавка), а деньги на покупку оружия и припасов «даются каким-то немцем», который находился в том же населенном пункте.
В конце июля 1915 г. штаб Приамурского военного округа отмечал, что среди проживающих в Никольске-Уссурийском китайцев стали циркулировать слухи о подготовке нападения на город со стороны Санчагоу отряда хунхузов, около 2500 человек, под руководством германских офицеров с целью освобождения находившихся в Приамурском крае военнопленных. Одновременно с этим пограничный комиссар полковник Кузьмин докладывал в канцелярию генерал-губернатора, что три немца вышли на север из Куанченцзы «с агитационной целью, организуя хунхузские шайки».
Постоянная информация о диверсиях рождала соответствующие настроения и в крепости Владивосток, также наполнившейся слухами. Порой самыми фантастическими. Так, некий житель Владивостока по фамилии Мухофтов 7 февраля 1916 г. направил Приамурскому генерал-губернатору письмо о возможности нападения немецких аэропланов. По версии Мухофтова, немецкие агенты якобы контрабандой доставили в Китай разобранные на части аэропланы, там собрали их и с секретных аэродромов в Маньчжурии готовили бомбардировочный налет.
Письмо вызвало оживленную переписку Приамурского генерал-губернатора, русского консула в маньчжурском Цзилине и нашего посольства в Пекине по проверке достоверности слухов об организации с территории Китая немецкого «воздушного набега».
А такой ли уж фантастической была эта возможность? «Отношение командующего Отдельным корпусом жандармов военному министру В. А. Сухомлинову. Петроград, конец марта — начало апреля 1915 г. Секретно. Милостивый государь Владимир Александрович, ввиду поступивших сведений о появлении в Монголии немецкого разъезда с целью разрушения полотна железной дороги в районе Бухэду — Цицикар, начальником Цицикарского отделения железной дороги полицейского управления КВЖД было произведено по этому поводу расследование, которым, как видно из донесения начальника названного управления, выяснено, что запасный гренадер Григорий Шадрин, ехавший 13 января сего года по торговым делам из Хочубэйсы в княжество Хунхучит, узнал по дороге от монголов о прошедшем перед ним караване, состоящем из 20 верблюдов и пяти лошадей, при котором находилось восемь человек иностранцев, четыре китайца и один монгол.
Прибыв в Койхалис, Шадрин действительно увидел там какой-то отдыхавший караван, причем начальник расположенного в Кохайлисе монгольского отряда князя Бабучжаба сообщил ему, что караван этот немецкий и во главе его стоит капитан германского Генерального штаба Вернер Рабе фон Папенгейм, что германцы эти снабжены охранным листом от центрального китайского правительства и обращались к нему с просьбой дать им 300 солдат для производства порчи КВЖД, чтобы этим помешать перевозке оружия, купленного Россией в Мексике; за услугу эту германцы обещали дать ему 50000 рублей.
Кроме сообщенных сведений начальник отряда князя Бабучжаба передал Шадрину визитную карточку и книжку на немецком языке, карточку на китайском, карту и письмо на монгольском языке и, кроме того, снаряд.
По представлении этих вещей Шадриным русскому вице-консулу в Хайларе Усатому оказалось, что карточка на немецком языке имела надпись «Вернер Рабе фон Папенгейм, капитан Генерального штаба, военный атташе при германской миссии в Пекине», а немецкая книга являлась военно-саперной книжкой за № 321 с надписью на первой странице «Фон Папенгейм, капитан Генерального штаба», карточка на китайском языке имела надпись «Лань Лисюнь»; письмо на монгольском языке оказалось на имя правителей Хулуньбуира о том, что прибыло несколько германцев с монгольскими и китайскими проводниками в количестве 12 человек с намерением разрушить железную дорогу, по которой перевозится купленное Россией в Америке оружие, и что германцы просят за вознаграждение дать им несколько сот солдат для того, чтобы отправиться в Хайлар для разрушения дороги. По слухам, германцы имеют еще два аэроплана, которые возят с собой. Для поимки вышеозначенного каравана послан разъезд от 5-го Заамурского конного полка».
История с экспедицией Папенгейма получила впоследствии широкую огласку, поэтому ее конец известен доподлинно. Агентство «Рейтер» 26 февраля 1915 г.: «Папенгейм, германский военный агент в Пекине, в сопровождении восьми германцев, бежавших из Циндао, добыл китайские паспорта для охотничьей экскурсии внутри страны и находится теперь между Бухэду и Цицикаром с 20 верблюдами и большими запасами взрывчатых веществ с целью взорвать тоннели на русской железной дороге. Партия направилась теперь в Маньчжурию. Русские стремятся захватить ее. Папенгейм предложил китайским чиновникам за содействие 50000 рублей».
Русские действительно старались поймать Папенгейма. Дело даже дошло до царя. «Докладная записка военного министра Сухомлинова Николаю II. Царское Село. 26 марта 1915 г. Всеподданнейше докладываю Вашему Императорскому Величеству, что в середине января месяца сего года в пределах Монголии на пути от Калгана к линии КВЖД был обнаружен разъезд в составе восьми германцев, четырех китайцев и одного монгола с 20 верблюдами и пятью лошадьми.
Разъезд этот находится под начальством военного атташе при германской миссии в Пекине капитана Генерального штаба Вернера Рабе фон Папенгейма. Разъезд снабжен подрывными средствами и имеет целью порчу пути и разрушение искусственных сооружений нашей КВЖД на участке Цицикар — Хайлар. По пути своего следования фон Папенгейм обращался к начальникам монгольских отрядов с просьбой о содействии; так, одного из них он просил предоставить в его распоряжение 300 солдат за вознаграждение в 50000 рублей.
Нашим посланником в Пекине потребовано от китайского МИД принятие энергичных мер против нарушения германцами китайского нейтралитета. Одновременно для задержки германского разъезда выслан из Хайлара в Монголию разъезд от 5-го Пограничного Заамурского конного полка, которому монгольские власти оказывают широкое содействие.
Согласно секретной телеграмме вице-консула в Хайларе от 18 марта сего года, немецкий разъезд в настоящее время двигается к урочищу Линсясню, расположенному в 300 верстах к северо-востоку от Долонора».
«Из рапорта и. д. военного агента в Китае Мореля в Главное управление Генерального штаба. Пекин, 4 мая 1915 г. Секретно. Убийство было совершено 7 февраля в 20 верстах от ставки Бабучжаба восемнадцатью монгольскими солдатами. В целях сокрытия следов тела убитых были облиты найденным в имуществе экспедиции нитробензолом и сожжены.
По заверению китайского правительства, германская миссия в Пекине по поводу обнаружения в Монголии экспедиции капитана Папенгейма заявила, что ей ничего не известно об этой экспедиции, и что, по ее сведениям, капитан Папенгейм выбыл из Китая на театр военных действий. Морель».
Так закончилась попытка германских диверсантов уговорить на совместные действия одного из независимых гунов монгольских степей — Шудурга-Батора Бавуужава и, расчехлив «возимые с собой аэропланы», начать партизанскую войну на российских коммуникациях. Бабучжаб предпочел иметь дело с русскими, убил Папенгейма, за что и удостоился специальной благодарности от Николая Второго.
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
