На минувшей неделе исполнилось 10 лет со дня вступления в силу судьбоносного для дальневосточного криминалитета приговора Хабаровского крайсуда по делу преступного сообщества «Общак», бесчинствовавшего на территории округа. На основании вердикта присяжных судья признала трех «воров в законе»: Эдуарда Сахнова (Сахно), Олега Семакина (Ева) и Олега Шохирева (Пенсионер) — виновными в организации преступного сообщества и похищении человека, приговорив их к 25, 23 и 20 годам колонии строгого режима соответственно с 500-тысячным штрафом. Еще пятеро руководителей структурных подразделений «Общака» получили от 8 до 20 лет. В мае 2010 г. Верховный суд России отщипнул от «воровских» сроков по три года, отвергнув остальные доводы недовольных приговором хабаровских авторитетов.
Вслед за этим посыпались приговоры и в отношении региональных ставленников «Общака»: Станислава Бальтершанского (Магадан), Ким Чер Су и Владимира Золенко (Сахалин). В ноябре прошлого года Золенко экстрадировали из Японии, куда тот сбежал еще в 2011-м, не желая отбывать 19-летний срок в колонии строгого режима.
В отличие от хабаровского «Общака», ни одна из некогда одиозных спортивных ОПГ Владивостока на скамью подсудимых так и не попала. Их погибших и здравствующих лидеров поминают недобрым словом лишь в ходе хозяйственных споров либо предвыборных баталий. Последнее громкое дело датировано 2016-м, когда авторитетного уссурийского бизнесмена Александра Расторгуева приговорили к 14 годам «строгача» за организацию убийства своего конкурента по кличке Банзай. В ближайшее время выслушает приговор его подельник Борис Матузный, экстрадированный из Испании летом прошлого года, где он проживал по киргизскому паспорту.
В свете означенного юбилея давайте разберемся, что представляет собой дальневосточная оргпреступность (точнее, борьба с ней) сегодня. Ибо дела оперучета в силу секретности недоступны для криминологического анализа.
Судя по отчетам ГИАЦ МВД России, Дальний Восток — островок немыслимого благополучия на фоне других округов. За весь год здесь было выявлено всего 216 преступлений, совершенных участниками организованных преступных формирований (ОПФ), из которых 171 оказалось тяжким и особо тяжким. Причем общий показатель аж на 17,4% превосходит «достижения» 2018 г.
«Передовиками» по части раскрываемости злодеяний ОПФ оказались вовсе не Приморье и Хабаровск, где таких набралось всего 7 и 31, а Забайкалье (73), Якутия (56) и Бурятия (35). В свою очередь, Камчатка отчиталась 12 преступлениями, Приамурье и Сахалин — одним, а в Магадане, Еврейской автономии и на Чукотке следов деятельности ОПФ не обнаружили вовсе. На этом фоне безусловно порадовал 96-процентный прирост числа преступлений, дела по которым ушли в суд, — 818 (из них 149 касались злодеяний прошлых лет). Причем к передовикам тут добавилось и Приморье.
Видовая структура выявляемых преступлений также изменилась. «Не стало» убийств и похищений, фактов торговли людьми и незаконной миграции, незаконного оборота оружия и порнографии. Мошенничеств набралось всего с десяток, а краж — 30 (в основном в Бурятии и Якутии), да и совершили их этнические ОПФ. Два приморских грабежа вкупе с вымогательством, бурятский разбой, два факта забайкальского бандитизма и пять случаев вовлечения в занятие проституцией в двух новых субъектах округа, безусловно, «украсили» прошлогоднюю статистику.
Вызывают удивление и четыре факта организации преступного сообщества или участия в нем (здесь отличились Якутия и Камчатка), что даже на треть ниже, чем в 2018-м. Успеваемость на ниве борьбы с наркобизнесом вылилась в 65 преступлений (преуспели Якутия и Хабаровск)! По нулям отчитались Магаданская, Сахалинская, Еврейская области и Чукотка. В Забайкалье и Бурятии набралось по три наркопреступления, а в Приморье и Приамурье — по одному. Не объявилось в наших пенатах и кибергруппировок, на борьбу с которыми ориентировали недавно назначенного на пост начальника УМВД Приморья Олега Стефанкова.
В последние годы в ОПФ вовлекаются и должностные лица. За год удалось выявить 20 совершенных ими преступлений (в 2018 г. — 0), из которых 11 — в Забайкалье. Правда, в большинстве регионов этот показатель нулевой. В суд ушло 53 таких дела. Впрочем, общее число преступлений ОПФ с коррупционными, международными и межрегиональными связями тоже не впечатляет: 0, 2 и 7 соответственно.
Учитывая экономическую направленность региональных ОПФ, проанализируем их активность в этой сфере. Как и прежде, правоохранители предпочитают отчитываться только расследованными преступлениями, число которых едва перевалило за 100 (в 2018 г. — 105). За их совершение к ответственности привлекли 171 (222) человека, из них лишь 10 (21) являлись предпринимателями. Количество организаторов криминальных схем при этом сократилось с 44 до 27.
Однако среди них почему-то не оказалось производителей контрафакта и фальсификата, владельцев подпольных казино, «обнальщиков», контрабандистов, браконьеров, рейдеров и других «теневых» дельцов. В сети правоохранителей попадают в основном мошенники и дровосеки. В этой связи «декриминализированными» на бумаге стали не только бюджетная сфера и ТЭК, но и ВЭД, оборот алкогольной продукции и даже потребительский рынок!
Что касается самих злодеев, т. е. участников ОПФ, то их набралось 733 (в 2018 г. — 760) человека. Больше всего их отловили в Забайкалье (246) и Хабаровске (149). Среди них оказалось 23 (19) иностранца (в основном из СНГ), 371 (386) рецидивист и даже 9 (17) несовершеннолетних. В качестве утешительных трофеев правоохранителям достались более 89 кг наркотиков, 174 кг наркосодержащих растений, материальных ценностей на 31,1 млн руб., 3,5 тыс. долл., 2,8 кг драгметаллов и 11 автомашин. Весьма негусто.
Подводя итог, хочу отметить, что местным властям почти удалось «отмыть» репутацию Дальнего Востока как одного из самых криминальных регионов страны. Не звучат теперь выстрелы, не гремят взрывы. Зачистка воровского звена и легитимизация отдельных персонажей «лихих 90-х» в угоду федеральному центру постепенно дают свои плоды (имеются в виду ТОРы, СПВ, САР на о. Русском), сулящие неплохие экономические перспективы для полноценного развития ДФО.
Другой стороной этого процесса стало замещение преступных группировок коррупционными, располагающими куда большими возможностями и ресурсами. Причиняемый ими материальный ущерб измеряется уже миллиардами бюджетных рублей, а количество жертв — сотнями. К осваиванию (легализации) похищаемых средств зачастую привлекаются респектабельные бизнесмены, ранее кормившиеся рэкетом и бандитизмом. Такой симбиоз оказывается гораздо устойчивее к внешнему (правоохранительному) воздействию и разрушается лишь по указке сверху. В этой связи вспоминается одна меткая киноцитата: «Времена-то изменились, только люди все те же». Выходит, что «дальневосточного спрута», о котором когда-то взахлеб писала пресса, попросту «съели» предусмотрительные чиновники, избавившись от не вписывающегося в отстроенную ими систему конкурента-уголовника.
P. S. Своим очерком я никоим образом не умаляю заслуг правоохранительных органов округа, а лишь задаюсь вопросом о достоверности их статистики. Понятно, что далеко не весь творящийся криминал попадает в их сводки и получает соответствующую правовую оценку, но «лакировка» действительности также недопустима, ибо притупляет бдительность граждан, становящихся невольными заложниками ситуации. А то получается как в детективе «Тернер и Хуч» (1989 г.): «Маленький город, в котором ничего не происходит и где даже кража велосипеда становится большим событием».
