На рубеже ХIХ и ХХ веков со страниц газет (не только российских, но и европейских, и даже американских) не сходило имя уроженца Боровского уезда – Николая Герасимовича Савина. Без сомнения, это был очень талантливый человек, но талант у него был особого рода – авантюрно-криминальный. Отставной корнет Савин, он же международный авантюрист, известный во многих странах как граф де Тулуз-Лотрек, прожил долгую и бурную жизнь, наполненную громкими аферами и скандалами. В том числе и во Владивостоке.
«Вы не слышали, как корнет Савин продавал Зимний дворец? Что вы! Эту историю знает вся эмиграция!» – так встречали в Харбине и Шанхае 1930-х годов нового человека, попадавшего в какой-нибудь модный салон. А продавал дворец Савин так.
На своем жизненном пути Савин оказался начальником караула в Зимнем дворце. Как-то раз к дворцу подошел американец, выразивший желание купить дворец, разобрать его и перевезти в Америку. Савин, представившись хозяином, быстро договорился о цене, взял в архиве первую попавшуюся бумагу с гербовой печатью, отрезал исписанную нижнюю часть и начертил расписку, добавив для солидности оттиски монет с двуглавым орлом. К этому свидетельству о праве владения прилагалась огромная связка очень больших и очень старых ключей.
Когда американец передал Савину два чемодана денег, во дворце внезапно погас свет. Савин сказал: «Я позвонил на станцию, чтобы с завтрашнего дня счет за электричество посылали вам». Этот фокус понадобился, чтобы американец не вздумал расхаживать по Зимнему.
Проводив покупателя, Савин растворился на просторах революционной России. Пришедший за дворцом американец предъявил изготовленную Савиным купчую, где внизу, после подписи с красивым росчерком Савина, было мелко добавлено: «Дураков не сеют, не жнут».
Николай Герасимович (Эразмович) Савин родился в 1854 г. под Калугой, служил корнетом и даже получил ранение в войне с турками. В 1886–1890 гг., живя в Европе, занимался поставкой русских лошадей для итальянской армии. Представленный им план поставок был одобрен военным министерством Италии. Поначалу лошади поступали исправно, затем же поставщик исчез, присвоив крупную сумму.
Во Владивостоке корнет Савин всплыл еще осенью 1893 г. Здесь за пару месяцев ему под свои прожекты удалось выманить у местных предпринимателей немалые суммы. Кроме того, он заключил фиктивный контракт с неким железнодорожным подрядчиком и приобрел полномочия «контрагента строителей Сибирской железной дороги», что очень пригодилось ему в Соединенных Штатах, куда он направился и где стал графом.
«Родился я в 1854 г. в Канаде. Крещен в России 11 января 1855 г. Родители мои – гвардии поручик из потомственных дворян Герасим Савин, а мать Фанни Савина, урожденная графиня де Тулуз-Лотрек. Я эмигрировал в Америку в декабре 1893 г., приехав на пароходе «Аладдин» из Владивостока в порт Виктория. Усыновлен дядей со стороны матери графом де Тулуз-Лотрек актом, совершенным в декабре 1895 г. в городе Сиятеле, в штате Вашингтон. Ввиду усыновления меня я законно ношу имя и титул, присоединив их к моей древней дворянской фамилии – Савин», – писал сам о себе корнет и граф.
Через 25 лет после первого посещения корнет Савин вновь появился во Владивостоке. «Не могу удержаться от рассказа об одном человеке, подвизавшемся во Владивостоке во времена власти японцев, – вспоминал один из видных большевиков-подпольщиков Приморья. – Вместе с белой армией докатился до Владивостока некий корнет Савин, настоящее имя которого было, по утверждению, граф де Тулуз-Лотрек. Будучи уже немолод, он почему-то продолжал оставаться корнетом. О нем писал еще писатель Владимир Гиляровский, и был известен тем, что сумел в свое время два дня пробыть на болгарском престоле, а также продать некоему заезжему иностранцу дом московского генерал-губернатора (ныне здание Моссовета)».
Похождения корнета Савина в белогвардейско-японском Владивостоке были, конечно, попроще, но тоже довольно изобретательны. Так, он продал крупнейшему комиссионному магазину некую скрипку, выдав ее за скрипку Страдивари. Магазин скрипок на комиссию не брал, но корнет уговорил хозяина выставить ее в витрине с надписью «Скрипка Страдивариуса» и утверждал, что знатоки оторвут ее с руками. Цену за скрипку корнет назначил 15 тысяч иен. Хозяин принял скрипку условно и выставил ее на витрине. В последующие два дня в магазин один за другим зашли два элегантно одетых посетителя, попросивших показать им скрипку и осведомлявшихся о цене. Первому из них хозяин назвал цену 18 тыс. иен, второму – глаза разгорелись! – 25 тыс. иен. Оба пробовали скрипку, выразили свое восхищение, дали задаток (первый – 2 тыс., а второй – 3 тыс. иен) и просили оставить скрипку за ними. А еще через день явился сам корнет Савин и озабоченно сказал:
– Обстоятельства складываются так, что я должен срочно уехать. Придется мне забрать скрипку. Сколько я должен вам за услуги? – и полез в карман.
– Я покупаю скрипку за вашу цену, – объявил хозяин магазина.
– Как вам будет угодно, – вежливо ответил корнет Савин, получил деньги и ушел.
Разумеется, скрипка ничего общего со Страдивари не имела, и своих элегантных покупателей хозяин больше не видел.
Второе мошенничество уже совсем мелкое, однако по остроумию своему соперничает с выходками Остапа Бендера. Во Владивостоке в ту пору были две сапожных мастерских высшего класса, способные удовлетворить претензии самых богатых и франтоватых офицеров. Корнет Савин зашел в одну из них и заказал пару лакированных сапог по своему рисунку. Затем он зашел в другую мастерскую и заказал точно такую же пару сапог. С обеими мастерскими он договорился, чтобы заказ был принесен к нему в гостиницу ровно через неделю, только первой мастерской указал время 10:00, а второй – 11:00. Он предупредил, чтобы сапоги были принесены без опозданий.
Все было сделано так, как потребовал заказчик. Ровно через неделю, в 10 часов, мастер принес ему сделанную в первой мастерской пару сапог. Корнет примерил сапоги и нашел, что левый сапог немного жмет.
– Поставьте его на ночь на колодку, – распорядился он. – А утром принесете.
Точь-в-точь такая же беседа произошла у него через час с мастером из второй мастерской. Только на этот раз «жал» правый сапог. Мастер ушел, унося его с собой, а Савин, соединив таким образом пару бесплатных сапог, обулся и покинул гостиницу». А вскоре покинул и Владивосток, умер же он в Шанхае.
Дату смерти Савина обычно определяют весьма условно – «после 1933 г.», хотя называется и 1937-й. По слухам, восьмидесятилетний корнет упал на улице и был доставлен в госпиталь для бедняков при французской католической миссии. Здесь его принимали за француза, пока в госпиталь не забрел русский монах, обходивший шанхайские тюрьмы и больницы для утешения тех, о ком все забыли. Исповедавшись монаху, Савин той же ночью скончался. Его христианского имени никто не знал, так что и помянуть толком было невозможно. На кладбище гроб вез рикша, за ним ехал русский таксист с монахом и еще двумя соотечественниками. Из русского цветочного магазина прислали небольшой венок, перевязанный трехцветным флагом. Возле кладбища такси оставили, рикше сказали идти шагом. Монах прочитал молитву, остальные подтянули «Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего». Двое рабочих опустили гроб в яму; монах достал мешочек и со словами: «Это русская земля» – высыпал в могилу.
Похоронен граф де Тулуз-Лотрек был за муниципальный счет.
Юрий УФИМЦЕВ
