Минцифры рекомендовало органам власти до 1 января 2026 г. перейти на национальный мессенджер или другие отечественные коммуникационные сервисы. Имеют ли право в дальнейшем конкретные ведомства издать соответствующие локальные нормативные акты, для принудительного перехода на мессенджер своих сотрудников? И насколько законна вся эта история с МАХ, куда навязчиво рекомендуют переходить россиянам в связи с блокировкой WhatsApp* и Telegram?
Формально письмо федерального органа исполнительной власти в подавляющем большинстве случаев является разъяснительным/организационным документом и само по себе не является нормативным правовым актом. В российской системе правовых источников обязательные правила поведения (нормы права) устанавливаются законами, указами, постановлениями и надлежаще изданными ведомственными НПА (приказы, положения, регламенты и т. д.), а не письмами.
Поэтому письмо Минцифры – документ, который носит рекомендательный (организационный) характер. Даже если в тексте используется «срок», «необходимо», «обеспечить», то само по себе письмо не превращается автоматически в нормативный акт.
При этом для конкретного госслужащего сама рекомендация не превращается автоматически в прямую обязанность «поставить и использовать конкретный мессенджер». Пока ведомства не «принудят» сотрудников к конкретным действиям через локальные нормативные акты, регулирующие внутренний трудовой распорядок и порядок взаимодействия сотрудников. Если такой акт прямо предписывает использовать определенный мессенджер (в т. ч. MAX) для служебной переписки, это становится обязательным для работников в рамках исполнения трудовых обязанностей.
Напомню, что сам проект национального многофункционального сервиса обмена информацией имеет прямую федеральную основу: принят ФЗ № 156-ФЗ от 24.06.2025 «О создании многофункционального сервиса обмена информацией…». Это означает, что сама идея государственного/национального коммуникационного сервиса как явления – не «вне закона», а опирается на принятый федеральный акт.
Другое дело – обязательность для граждан (включая вход на «Госуслуги»). Здесь правовая оценка зависит не от «общей политики», а от конкретной реализации:
• Если MAX предлагается как один из способов подтверждения личности/входа, а у пользователя есть реальная альтернативная опция, то это обычно воспринимается как выбор способа усиленной аутентификации. На «Госуслугах» описан альтернативный вариант подтверждения входа через одноразовый код (TOTP) в приложении-аутентификаторе.
• Если же доступ к значимым госуслугам начинает фактически блокироваться без регистрации в конкретном мессенджере (то есть альтернативы нет или они номинальные/нерабочие), тогда появляется поле для претензий: несоразмерное ограничение доступа к публичной услуге и вопросы к правовому основанию такого «единственно возможного» способа идентификации.
То есть законность «обязательного MAX» будет зависеть от наличия прямого правового основания и реальных альтернативных способов входа (например, TOTP), иначе могут возникнуть основания для жалоб и оспаривания.
Что же касается ограничений работы WhatsApp и Telegram, то Роскомнадзор обосновывает это противодействием терроризму, экстремизму и мошенничеству. Эти действия регулятора формально не связаны с продвижением MAX.
* Принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ.
