Уходящий 2025 г. прошел под юбилеем окончания Великой Отечественной и Второй мировой войны, победы над Японией, заключительным аккордом которой стал Хабаровский процесс 1949 г. по делу бывших военнослужащих японской армии, обвиняемых в подготовке и применении бактериологического оружия, – «Амурский Нюрнберг». Рассекреченные ФСБ Российской Федерации по случаю юбилея документы процесса в полной мере показывают весь ужас, творимый японцами на территории оккупированного ими Китая, и всю сущность агрессивных устремлений империи Ямато в отношении Приморского края.
Подготовка к процессу началась задолго до его открытия 25 декабря 1949 г., в том числе и с допросов тысяч японских военных, проводившихся и во Владивостоке. Среди японских военнопленных в результате предварительного следствия было обнаружено более 200 бывших сотрудников «противоэпидемического отряда» № 731» и его филиалов – фабрики производства бактериологического оружия под Харбином.
Как явствует из январского протокола 1947 г. допроса во Владивостоке одного из таких сотрудников – бактериолога, начальника отделения 4-го отдела противоэпидемического отряда № 731 – майора Карасива Томио, методы работы этого отряда были бесчеловечны, а сама работа не ограничивалась планами развязывания бактериологической войны на территории Китая.
Карасива Томио показал, что опыты по изысканию средств и методов ведения бактериологической войны в отряде велись в широком масштабе. «Задачей моего отдела, – свидетельствовал его начальник, – являлось культивирование бактерий в больших количествах.
Для этого имелось восемь котлов для изготовления питательной среды емкостью по 1 тонне каждый котел. Четыре котла емкостью по 2 тонны. 22 автоклава. Культиватор – алюминиевый ящик с ребристыми перегородками внутри. Эти перегородки покрывались питательной средой, на которую затем производился посев бактерий. Дальнейшее размножение бактерий происходило в особых камерах, куда культиваторы доставлялись по конвейеру и по рельсам на вагонетке. Таких камер было девять. В камерах постоянно поддерживалась температура, необходимая для размножения бактерий. Затем бактерии снимались с перегородок при помощи особого приспособления. Это оборудование позволяло наготовить огромное количество бактерий. Достаточно указать, что, например, бактерий чумы можно было изготовить в течение месяца более 400 килограммов».
Для распространения этих бактерий использовались блохи, которые специально разводились на территории отряда в специальном двухэтажном здании. Разводились они в банках-инкубаторах способом, разработанным генералом Исии.
Для распространения бактерий отряд имел собственную авиаэскадрилью. «В составе отряда имелся специальный 1-й отдел, проводивший все время опыты над людьми и животными. Эти люди, служившие объектами опытов, содержались в двух особых тюрьмах. Два раза я являлся очевидцем опытов над ними на полигоне. Заключенные привязывались к столбам или связывались в сидячем положении, после чего на полигон сбрасывались авиабомбы, начиненные бактериями. Затем заключенных увозили обратно в отряд для дальнейших наблюдений. Каждый раз на полигоне экспериментам подвергались несколько десятков заключенных.
В течение 1943–1944 гг. на полигоне было произведено значительное количество опытов по испытанию различных средств бактериологической войны. В частности, производились опытные испытания бомб брезентного действия, разрывавшихся в воздухе и разбрасывающих по всему квадрату стеклянные осколки с бактериями. Для распространения чумных блох наиболее эффективными оказались самораскрывающиеся бомбы. Были произведены опыты с заражением чумой и сибирской язвой через открытые раны. С этой целью на полигоне размещались связанные китайцы (примерно 20 человек), после чего электрическим запальником подрывались бомбы, начиненные бактериями чумы или сибирской язвы. Раненые оставались на полигоне вновь до появления симптомов болезни, после чего изолировались в отряде для дальнейшего наблюдения».
«Практическая деятельность отряда была ориентирована против китайских войск. Однако предусматривалась возможность применения бактериологических средств против европейцев.
С этой целью в отряде проводились исследования крови лиц различных национальностей с целью исследования иммунитета крови разных рассовых групп. Весной 1943 г. техник Минато производил исследование крови у американских военнопленных в лагере, расположенном близ Мукдена».
Допрошенный на процессе начальник 1-го оперативно-стратегического отдела Квантунской армии Мацумура Томокацу также подтвердил планы применения бактериологического оружия не только против Китая.
«После увеличения объемов производства бактерий в отряде № 731 начальник штаба Квантунской армии Касахара поручил изучить вопрос о возможности его применения против Советского Союза на случай необходимости. Я доложил Касахара о том, что на случай войны с Советским Союзом бактериологическое оружие должно быть применено в тыловых районах Советского Союза, в районе городов Ворошилова (ныне – Уссурийск). Заражение этих районов должно было производиться путем сбрасывания бактериологических бомб и распыления бактерий с самолетов».
Именно в это время в Муданьцзян для выяснения возможностей переноса производства биооружия ближе к советской границе выезжал и упомянутый ранее Карасива Томио.
Однако операция советских войск против японцев в Маньчжурии в августе 1945 г. сорвала планы командования Квантунской армии, что признал и сам Мацумура Томокацу.
На вопрос следователя: «В чем заключалась причина неприменения Квантунской армией бактериологического оружия против Советского Союза?» – Мацумура ответил следующее: «Бактериологическое оружие главным образом было направлено против Советского Союза. Об этом свидетельствует целый ряд практических мероприятий, проведенных штабом Квантунской армии, и в частности: утверждение нач. штаба Квантунской армии высказанных мной соображений о практическом применении бактериологического оружия против Советского Союза, о чем я говорил выше; бактериологическая разведка пограничной с Советским Союзом провинции; доклад генерала Такахаси о способах готовящихся диверсий против Советского Союза на случай военных действий.
Я считаю, что основной причиной неприменения бактериологического оружия против Советского Союза с началом военных действий явилось стремительное наступление частей Советской армии. Поэтому, несмотря на активные работы по подготовке применения бактериологического оружия, проводившиеся Квантунской армией, и несмотря на то, что Квантунская армия была в состоянии применить бактериологическое оружие, оно применено не было».
Таким образом, августовское наступление Советской армии в Маньчжурии спасло этот регион от неминуемой экологической катастрофы – не только от коричневой чумы фашизма, но и от чумы в ее ужасном физическом проявлении.
Хабаровский процесс закончился 30 декабря 1949 г. вынесением обвинительных приговоров имевшим отношение к производству биологического оружия 12 японским преступникам, полностью признавшим свою вину. От смертной казни их спасло только то, двумя годами ранее эта мера наказания в самом СССР была отменена.
И хотя та бактериологическая война давно закончилась, ее отголоски все еще напоминают о себе в Приморье…
Отряд № 731 был образован в 1936 г., а «в 1937 г. в Москву пришло тревожное известие из сибирской тайги, из мест, куда еще недавно не ступала нога человека. Советские люди, пришедшие туда, чтобы отвоевать у таежной природы ее несметные богатства, встретились с врагом неожиданным и страшным: среди них появилась новая, никому не известная болезнь. Ее симптомы были бурны. Заболевшие люди сваливались с температурой 40 градусов, теряя сознание. Затем наступал паралич мышц. Во многих случаях заболевание заканчивалось смертью, а на выздоровевших болезнь навсегда накладывала свою неизгладимую печать: они оставались парализованными», – писал журнал «Смена» в июне 1941 г.
Чтобы выяснить причины болезни, в приморскую тайгу отправилась экспедиция Наркомздрава, определившая, что болезнь вызвана вирусом, названным ею клещевым энцефалитом. В срочном порядке ученые начали делать сыворотку из крови выживших. В 1940 г. привили первых 10 000 дальневосточников. Одновременно с клещами ученые исследовали 50 000 комаров и выявили японский (комариный) энцефалит.
В конце 1930-х, начале 1940-х годов в тайге Приморья была проделана огромная работа по выявлению вируса энцефалита, начались исследования и в населенных пунктах, для чего было организовано 100 экспедиций. Основные очаги клеща были выявлены в Чугуевском и Красноармейском районе, самым опасным был признан Хасанский район, непосредственно граничащий с прояпонским марионеточным государством Маньчжоуго, с его отрядом № 731.
Сегодня уже можно сказать с полной уверенностью, что болезнь пришла именно оттуда.
– Имеются основания для выдвижения версии о японском происхождении эпидемии клещевого энцефалита, – считает Евгений Стригин, экс-работник КГБ-ФСБ. – Следует отметить также некоторые трудно объяснимые обстоятельства. Например, то, что жители Японии практически не подвержены заболеваниям клещевым энцефалитом. Самый восточный природный очаг клещевого энцефалита выявлен на острове Хоккайдо в Японии. Только в 1995 г. там был диагностирован первый случай тяжелого клещевого энцефалита. Невольно возникает мысль о реальности изобретения и распространения болезни японцами, которые знают, и как лечить болезнь…
Ведь в отряде № 731 изготавливали не только оружие, но и его антидот. А командир отряда генерал-лейтенант Сиро Исии избежал наказания и продолжил свои исследования в Соединенных Штатах…
Юрий УФИМЦЕВ
