30 лет назад на очередном Пленуме ЦК КПСС, избравшем лидером тогдашней нашей страны Михаила Горбачева, был провозглашен реформаторский путь «Гласность — перестройка — ускорение». Сейчас-то мы умные — знаем, чем это кончилось. А в то время страна не на шутку поверила, встрепенулась и даже по-честному дернулась чего-то там «ускорять».
И как тут не дернуться? Сами смотрите: «Нужны революционные сдвиги — переход к принципиально новым технологическим системам, к технике последних поколений, дающим наивысшую эффективность». Золотые слова!
Хоть и тогда они были не новы. Поговаривают, будто термин вбросил в массмедиа не кто иной, как Юрий Андропов, предшественник Горбачева, в миру более известный на посту самого большого начальника КГБ СССР (тогдашнего ФСБ), за пять лет до Михаила Сергеича: «Намечено ускорить темпы развития экономики, увеличить абсолютные размеры прироста национального дохода… Напряженные задания должны быть выполнены при сравнительно меньшем увеличении материальных затрат и трудовых ресурсов» (Ю. В. Андропов, «Стратегия ускорения»).
Того самого КГБ СССР, откуда и нынешний Путин: «Нам нужно форсированно наращивать производительность труда, ежегодно минимум на 5–6% увеличивать» (В. В. Путин, из выступления на заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам. Москва, Кремль, 21 марта 2017 г.).
Те, кто моложе, не помнят 80-х, или, наоборот, заметно старше и по склерозу уж все напрочь забыли, — те могут и броситься наперегонки за «процентами». А может, не надо «форсированно»? Может, лучше не торопясь поспешать? Но не получается. Разве что картинка на телеэкране стала цветной. Между тем в офисах — оргии ради лайков в «Ютубе». Дорогостоящее оборудование ржавеет на заднем дворе даже нераспакованным. Деньги, что на него из бюджета наклянчили, — спилили, пропили. А в цехах словно каменный век — все по-прежнему «на коленках».
Реформаторы СССР, что называется, в лоб столкнулись с проблемой низкой культуры потребления. А попросту — пьянством. Первым же «ускорительным» документом пришлось выпустить знаменитое Постановление Совета Министров СССР № 410 от 7 мая 1985 г. «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», давшее старт пресловутой «антиалкогольной кампании». Попытка была неудачной, ее результат в конечном итоге — противоположным ожидаемому. Но от этого он не менее поучителен.
Пьянство было органической и неотъемлемой частью стандартной потребительской модели советского человека. Именно пьянство, а не просто эпизодическое принятие внутрь «веселящих» веществ на праздниках и вечеринках.
Алкоголь был целью, регулятором и мерилом благополучия. А «бутылка» — альтернативной валютой, обращавшейся наряду с официальным рублем (типа нынешний «доллар»). За «бутылку» в Советском Союзе делалось все: от починки смывного бачка в туалете до космических кораблей, что «бороздили просторы Вселенной» (и, кстати, ракеты в ту пору так густо не падали). Через 10, максимум 20 минут после открытия ближайшего винного магазина (11 часов утра по местному времени) половина мужского населения страны и заметная часть женского уже достигала нирваны. Они были счастливы, и ничего им больше было не надо. И на призыв: «Парень! Ты можешь зарабатывать больше!» частым был вполне логичный ответ: «А зачем? У меня все уже есть, я всем доволен».
«Все», наверное, действительно было. Жилье — от государства, если выстоишь 20 лет в «очереди» (а пока — иди пей), образование — от государства (бесплатное, не самое лучшее, но слишком много закладывать в мозг ни к чему — надо оставить место для водки), здравоохранение — его ущербность с лихвой покрывала рождаемость, «залеты» по пьяни, как и налог «на бездетность». А все остальное, что выше сивушного уровня процветания, объявлялось идеологически чуждым «предметом роскоши», инструментом растления светлых душ строителей коммунизма: личные автомобили, обустроенный быт, удобные и красивые вещи — тлен и диверсия «загнивающего капитализма». Даже если случалась возможность на них заработать, то с потреблением возникало много проблем: «Наши люди в булочную на такси не ездят!»
И тут внезапно начальник страны громко крикнул: «Надо больше работать!» А зачем — не объяснил. Они и сейчас снова громко кричат, дети советских алкоголиков, что доросли до командных трибун.
Чего кричат? Позволю предположить: если директору «Соллерса» завтра скомандовать: «Удвоить производство машин», ему хватит ровно 15 секунд, чтобы отдать нужные распоряжения цеху. «Владхлеб» увеличит выпуск батонов за сутки. «Приморский кондитер» — производство конфет. Энергетики, строители, транспорт… Да любого спросите.
Сейчас в нашей экономике не существует проблемы дефицита производственных мощностей, и, стало быть, производительность труда находится ровно на том уровне, который возможен.
И мерило тому — безработица. Коли официально в стране существуют незанятые трудовые ресурсы, значит, и занятые работают так, как больше не надо. Экономика едет «на пониженной передаче» не потому, что в коробке нет других скоростей. Просто рынок больше не потребляет. У нас с потреблением проблема, а не с производством. Структура потребления и в конечном итоге сама культура этого процесса соответствуют уровню примитивного доиндустриального общества: побольше товаров дешевых и невысокого качества, поменьше услуг.
Известный британский актер Хью Лори («Доктор Хаус») в своем микроблоге писал: «Россия — это страна, которая производит уныние». А уныние потребителей — для индустрии тупик.
Лозунг здоровой экономики прост и краток: «Отличайся!» Будь не «как все»: трудись креативно, отдыхай с удовольствием, потребляй с интересом узнать что-то новое. Покупайте больше разных товаров, отдыхайте с друзьями, с семьей, путешествуйте, чаще бывайте с детьми. И отличайтесь от самих себя в конечном итоге, не повторяйте сегодня вчерашних шаблонов. Так и растет потребительский спрос. А производство — подтянется, были бы рынки.
Но вместо всего этого нам снова заговорили о «производительности». С чего это вдруг? Ответить на этот вопрос будет несложно, если уточнить: кто говорит? Бизнес? Нет. Бизнес в этих дебатах не слышно. Оно и понятно — в бизнесе каждый сам себе паровоз. Тот, кто ведет свое дело, лучше любого постороннего дяди знает, где «скрыты резервы», в чем секреты и как их достать. Ему советчики не нужны. Наоборот, знание об эффективности своего производства — это его конкурентный рычаг, залог превосходства над прочими. Ни владельцы активов, ни специалисты не станут откровенничать на эту тему ни с кем. Ведь даже по содержанию задаваемых вопросов конкуренты могут оценить слабину. А уж тем более, если раскрыты какие-то тайны.
Об эффективности с упоением судачит лишь власть. И наблюдая уже не первый десяток лет за циклами болтовни про «повышение производительности труда», я замечаю — ее пик приходится на время «сомнений». Когда власть испытывает дискомфорт, понижение доверия публики, она рефлекторно начинает кричать: «Работайте больше!» А что еще умеют кричать надзиратели? Так было на закате КПСС, так и сейчас, когда все очень сильно шатается, едва держась хилыми скрепами квасного патриотизма.
В современной российской истории разговоры про «рост производительности» были в моде у Михаила Касьянова, который в начале нулевых в бытность свою премьером тешил мечту войти в память сограждан хоть бы чем-то еще, кроме своих «двух процентов». Но время Касьянова было неподходящим, и помнят только его откатный тариф. Справедливо. Ведь современный формат российской откатно-кумовской экономики приобрел законченные очертания именно при Михал Михалыче. Так и живем. В этом формате, к слову сказать, не нужны инновации. Нужны связи, лучше родственные. И, разумеется, черный нал. Вот два ключевых компонента успеха в России.
Но нынче Касьянов — «лицо оппозиции», от которой можно бы отмахнуться флаконом зеленки. Вот власть и делает стратегически правильный ход: тащит их лозунги, выдает за свои, а дальше, как бы ни вышло, — она в шоколаде. Ежели тезисы «инноваторов» и впрямь пипл схавает, народ снова, поверив фейковым лозунгам, согласится вдвое больше пахать за ту же зарплату. Если осечка, власть тут же скажет: «Ну вот, видите — не хотят люди ваш 10-часовой рабочий день без отпусков и доплат, не хотят на пенсию в 70, вообще ничего не хотят, кроме меня любимой». Беспроигрышная стратегия. И непроходящее дежавю.
КСТАТИ
Депутаты обсудили промполитику
Краевой закон № 761-КЗ «О промышленной политике в Приморском крае», подписанный губернатором больше года назад, до сих пор не заработал. Почему так, обсуждали на заседании комитета по экономической политике и собственности ЗС ПК.
Первый заместитель председателя приморского регионального отделения ООО «СоюзМаш России» Михаил Колтович сообщил народным избранникам, что сайт департамента промышленности Приморского края необходимыми сведениями не наполняется; уполномоченный орган в сфере промышленной политики не назначен; порядок предоставления субсидий субъектам деятельности в сфере промышленности за счет средств краевого бюджета не установлен; нет информации о разработке госпрограмм в сфере промышленной политики. В общем-то, ни одного положения, предусмотренного законом, не реализовано.
Михаил Колтович отметил, что в настоящее время департамент промышленности по факту контролирует примерно 40% промышленного производства, прочее же раскидано по другим департаментам. В самом департаменте промышленности есть определенные кадровые проблемы, в частности, много лет его возглавляют и. о. и врио. Программ поддержки промышленности нет ни в одном регионе страны, а в Приморье планируется разработать ее в третьем квартале 2017 г. По словам Колтовича, предприятия оборонного комплекса края намерены к 2025 г. выйти на 50% выпуска гражданской продукции. И хотят просить под конверсию налоговые льготы.
Константин СЕРГЕЕВ
