Центробанк РФ отметил рост числа домохозяйств, состоящих из одного человека, что является общей тенденцией для развитых стран. Согласно последним исследованиям, основанным на данных переписи населения, доля таких домохозяйств в России увеличилась с 25,7% в 2010 г. до 41,8% в 2021 г. ЦБ также указал, что в 2021 г. домохозяйства из одного человека стали преобладающим типом среди населения трудоспособного возраста в городах.
Одинокие люди сберегают хуже, чем семейные пары, говорится в исследовании ЦБ. Домохозяйства, состоящие из одного человека, склонны к сбережениям значительно реже, чем семьи других типов. Вопреки теоретическим ожиданиям, что одинокие люди, находящиеся в более уязвимом положении, будут чаще формировать накопления, данные показывают обратную тенденцию. Особо отмечено, что мужчины среднего возраста и женщины старше 40 лет, живущие в одиночестве, делают сбережения реже, чем остальные группы. Это связано с меньшими доходами у женщин и с менее выраженной склонностью к накоплению у мужчин.
Давайте сразу с конца: а зачем вообще они нужны – эти «сбережения»? Какой в них экономике прок? И так ли уж хорошо, что миллионы людей в тревожном предчувствии грядущих потрясений откладывают на «черный день» свои, кровью и потом заработанные монетки, отказывая себе порой даже не в «удовольствиях», а в самом что ни на есть обычном, нормальном, полноценном, разнообразном, здоровом потреблении повседневных благ?
Ведь в конечном счете нецелевые сбережения – это фактически омертвевшая денежная масса. Да, банки что-то там из нее потихоньку берут, кредитуя коммерцию. Но весь эффект съедает «процент», что банкиры себе же и забирают. Реальный сектор с таким скользким «ресурсом» балансирует на грани выживания, а уж про развитие или хотя бы простой экономический рост тут и говорить нечего.
Экономике нужны инвестиции. Причем инвестиции не только и даже не столько в «мегапроекты», сколько в саму жизнь: в образование, в здравоохранение, в коммунальный сектор – во все то, что находится в «шаговой доступности». Ну ответьте сами себе: что в течение своего обычного дня вы чаще видите – мегазавод, радующий глаз на лучезарном горизонте, или дырявый мусорный бак на площадке в вашем районе, размытый дождями, весь в ямах и лужах тротуар, по которому шли на работу, грязную, убогую, завандаленную в хлам автобусную остановку, где вам пришлось ждать свой автобус в толпе таких же, как вы, теснящихся меж абы как запаркованных грязных машин и таких же грязных ларьков нелегальных мигрантов, что ведут тут свои халяльные бизнесочки?
А ведь связь причины и следствия вполне очевидна: когда в повседневности все хорошо, тогда и о будущем заботиться легче, тогда и народ не на чемоданах сидит, «куда бы свалить поскорее», а бодрым маршем идет на этот самый «мегазавод». Но пока все в обратную сторону как-то: с высоких трибун окрики-сетования «Мегазаводам #людейнехватает!», а поглядишь за окно – мусорный бак.
И не сказать, чтобы на бак, тротуар или парковку нужны какие-то особые мегамиллиарды бюджетных рублей из «национальных проектов». На мусорный бак? Ну смешно же! Отнюдь. Это вполне посильные средства для так называемого социального инвестирования, когда люди, живущие вместе, совместно решают, как им улучшить эту самую жизнь и сколько для этого они могут пожертвовать (кстати, не безвозмездно!). По сути, это те же самые деньги, что откладывались бы на пресловутый «черный день». Только не на его ожидание, а на ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ: когда вы видите, что окружающие неравнодушны к вашему комфорту, здоровью, душевному равновесию, когда вы сами имеете возможность проявить участие в благополучии соседей, то и «черный день» не выглядит таким уж угнетающе черным. Ведь не даром же говорится: «Не имей сто рублей…»
Но вот именно с этим у нас и проблема. Для социальных инвестиций нужны соответствующая правовая среда и соответствующие инструменты. Необходимы надежные и добросовестные властные институты, которые оберегают инициативы от злоупотреблений. Нужны крепкие деньги, в конце концов, которые население охотно бы ВКЛАДЫВАЛО, а не «прятало» в доллар и спекуляции с недвижимостью.
Спору нет, прекрасно, что любознательный Центробанк интересуется гендерной структурой сбережений граждан России. Вот если бы он еще так же интересовался курсом рубля. Между прочим, забота о здоровье национальной валюты – прямая обязанность главного банка страны, вмененная ему федеральным законом. Но нет. Три с лишним десятилетия рубль российский находился в «свободном плавании», сильно похожем на свободный полет камня вниз, и лишь под санкционным давлением «недружественных стран», когда ФРС США фактически запретила Мосбирже торговать пару «доллар/рубль», на Неглинной зачесались.
Ну что сказать. Если так дальше пойдет, то пресловутое «санкционное давление» можно переименовать в «санкционные управление». На него вся надежда, потому как «эффективные менеджеры», видать, только такой язык понимают.
Пикантность ситуации придает тот факт, что наш Центробанк еще и мегарегулятор: помимо денежно-кредитной политики ему предоставлены полномочия рулить инвестициями. Казалось бы, все карты в руки! Вот решение проблем. И мегазаводы, и тротуары вдоль улиц, и даже баки для мусора — при такой концентрации полномочий в одних умелых руках стоит нажать одну волшебную кнопку — и свершится магия эффективных инвестиций в целях инклюзивного процветания. Ан нет! Инвестиции в РФ регулировали-регулировали да и вырегулировали так, что рядовой российский обыватель все эти годы только и делал, что исправно инвестировал в экономику США, сливая все, что имел, за бледно-зеленые бумажки.
Теперь «регуляторы» хмурят чело. Соглашусь — их можно понять: они не на шутку встревожены сбережениями умирающего. Что будет с наследством? Как поделить завещание? Не простые вопросы, да. Поневоле нахмуришься.
Совсем не обязательно иметь гарвардский диплом, чтобы знать вполне очевидные вещи: в командировке вы тратите денег больше, чем дома; если дома живете одни, то на быт тратите больше, чем если бы с кем-то в паре «в складчину», и не важно, что это за дом — городская квартира, или студенческое общежитие, или загородный особняк. Такова арифметика совместного домохозяйства: «два на два всегда делится с остатком». И этот «остаток» вполне естественным образом идет в «сбережения». У одиноких-мобильных его нет, потому что ничего там не делится. В домохозяйствах, что ведут два и более человека, сбережения вполне могут быть.
Как ими распорядиться?
В Японии все сбережения перечисляются на медстраховку. Японцы живут долго, а старикам нужен квалифицированный уход и качественная медицина. Вот и копят всем миром. Потому и долго живут, кстати.
В Европе, где социум муниципалитетов организован в коммуны, кондоминиумы или по старинке – в церковные приходы, сбережения инвестируются в общественные блага: чистоту, экологию, коммунальную сферу. Потому и города там – как на пасторальной картинке: вымытые, очищенные, выглаженные и накрахмаленные… И заметьте – это же не кто-то им все делает. Это жители сами, за свои сбережения. Потому что так хорошо, так удобно, комфортно. И как следствие – во всем этом бытовом благополучии они долго живут.
Ну а Россия идет «своим путем»: медицина – филиал ада – в доле с Социальным фондом самоотверженно трудится над соблюдением «срока дожития», чтобы вы не задерживались на этом свете; муниципалитеты затоптала «вертикаль», выбив из них последние копейки местных доходов и заменив выборные органы самоуправления посаженными куклами «сити-менеджеров – назначенцев»; церковные приходы – показуха храмовых зодчих; самоорганизация граждан – пиаразм «волонтерства», чтобы «помочь» кому-то где-то там-далеко ради медийного красования очередного депутата. А прибраться у себя во дворе – это забота таджиков. Ну а поскольку таджиков на всех не хватает, то повсеместно грязища.
А еще —–конский ценник на похороны, потому что – да! – рынок есть рынок, спрос превышает предложение, а спрос на кладбищенский «метр» у нас заметно больше, чем на «дальневосточный гектар». Население сокращается такими темпами, что кладбища не успевают всех «обслужить».
Отдельно замечу: участие банков в этом процессе отнюдь не сводится к медитативному созерцанию. Ведь посмотрите, как идет борьба за улучшение демографии. Будь то «материнский капитал», будь то «помощь молодым семьям», «льготы многодетным» или пресловутые «ипотеки» – везде сценарий один. И главный герой в нем — Печатный Станок: льготы, льготы, льготы, деньги, деньги, деньги. Под популистскую трескотню «нацпроектов» необеспеченными деньгами заливают экономику, как бензином костер. В итоге – инфляция, цены растут на все и повсеместно. И мысли рядового обывателя: «Уж какая там «квартира молодой семье», тут хоть бы дотянуть до зарплаты». Семьи разваливаются – и «молодые», и не очень: число разводов неотвратимо догоняет количество браков. Да и браки теперь уже редкость. Не до детей, когда в планах «валить!».
Но что делают в ответ на это власти?
Они толкуют результаты своей «заботы» исключительно в коннотации «мало поддержки!». И доливают еще. Процесс зациклен. Негативный итог умножается сам на себя. В Приморском крае, например, за последние пять лет население сократилось на 106 тыс. – столько же, сколько за предыдущее пятнадцать, когда все эти «программы поддержки» еще не работали в полную мощь и за демографию не боролись так остервенело, как нынче.
Кто же бенефициары? Выгода чья?
Тут и искать долго не надо: прямую выгоду получают исключительно те, через кого проходят все эти деньги и кто при этом, независимо от результата (что очень важно!), автоматом снимает свой законный ПРОЦЕНТ от суматохи: банки, банковская система. Для ее процветания, строго говоря, люди как таковые вообще не нужны.
Банки, их интерес очевиден, снимают процент со всех этих содержательно бесполезных, но очень-очень денежных транзакций. И будут снимать, несмотря ни на что. А когда у бюджета кончаются деньги (клинит печатный станок), банки снова роняют в грязь рубль («снижение курса национальной валюты — вынужденная мера для наполнения бюджета страны»), и дальше по кругу: инфляция, паника цен, чемоданные настроения перепуганных граждан. Итог? Ну, вы уже поняли: нужна господдержка! Эта музыка играет вечно. Между прочим, за наш с вами счет.
