Скажу сразу: бескультурье и хамство со стороны русского персонала учреждений, работающих с конечным потребителем, будь то общественный транспорт, сфера услуг, учреждения образования, культуры и особенно нашей распрекрасной медицины, не говоря уж про органы власти, – хамство неспровоцированное, циничное, на уровне персонального оскорбления, встречается гораздо чаще именно от русских, чем от всех мигрантов вместе взятых. Просто мы уже привыкли к «родному» и даже не замечаем.
Так что если кому-то раз в год нахамит таджик в маршрутке, то это тема долгих пересудов. А каждодневные плевки от соотечественников – божья роса в глаза. Не думаю, что тому причина – разница в зарплатах. Лечить проблему надо там, где она есть, а не там, где хотелось бы ее видеть. Начать можно уже с хамской парковки наших соотечественников прямо на тротуарах, хамства соседей по подъезду, выгуливающих собак без намордников, хамства собственных ненаглядных деточек, в конце концов. А по мере достижения успехов, глядишь, и мигранты до эталона страны проживания подтянутся.
Желающим подискутировать на тему расовой чистоты трудовых ресурсов я бы предложил сравнить два примера: самая высокая доля мигрантов в мире сегодня в США – 15% населения, самая низкая на Кубе – 0,03%. И те, кто не прогуливал уроки в школе, знают, какая из этих двух стран процветает. Приток трудовых мигрантов – это и признак, и одновременно условие экономического роста. Другое дело, что миграция – явление сложное, со множеством взаимоувязанных процессов, и как бы того нам ни хотелось, в нем невозможно отделить «приятную» сторону от «проблемной».
Да, было бы здорово, если бы в Россию, как в Монако, ехали исключительно богатенькие «буратины» оставлять тут свои лишние денежки и не создавать проблем коренному населению. Было бы здорово, если бы в Россию, как в США, приезжали учиться сорок миллионов студентов со всего света. Получив здесь образование и вернувшись к себе, они бы стали проводниками российских интересов, как продвигают сейчас интересы США те, кто учился в американских университетах.
Но Россия не Монако, даже по размеру, – столько не родилось на планете «буратин», чтобы превратить Сибирь в Лазурный Берег. А для притока образовательной миграции надо сперва отток преподавателей остановить, причем не столько даже из страны, но хотя бы из самих вузов, где еще парочка таких реформ, как пресловутая «болонская система», так и вовсе никого не останется.
Вот и выходит, что нравится нам это или нет, но трудовая миграция – это сегодня безальтернативно. Ей не сопротивляться надо, а грамотно ею управлять.
Трудовая миграция – суть импорт. Точно такой же импорт, как ввоз в страну сырья, товаров, энергоносителей. Только тут ввозится труд. И за этот импорт надо платить. Мигрант, зарабатывая здесь деньги, отправляет их на родину, чтобы там кормить свою семью. Этот процесс фундаментальный. Даже если человек получит российское гражданство, платежи за рубеж не прекратятся, ведь, по сути, за этим сюда едут.
Что это за платежи? Разумеется – в иностранной валюте. В таджикских кишлаках слабо представляют себе, что такое рубль, зато хорошо знают цену бледно-зеленой бумажки. И это весьма деликатный момент. Когда трудовой мигрант приезжает на работу в США, он вроде бы тоже отправляет на родину доллары. Но эти доллары – национальная валюта США. Таким образом, он вывозит из Америки инфляцию. А рядовой американец получает сразу три выгоды: во-первых, грязную работу за него делают приезжие люди «второго сорта» без гражданских прав и соцпакета, во-вторых, они вывозят из страны лишнюю долларовую наличность, значит, «печатный станок» может бесконтрольно выпускать бумажки, делая коренных американцев богаче – все беды распухающей денежной массы сбрасываются на несчастные головы беднейших стран. Ну и, наконец, в-третьих, эта зарубежная долларовая масса давит на другие валюты, выбивая место под солнцем для американских товаров.
Вполне логично, что на входных воротах той страны высится «Статуя Свободы» с надписью «Пришлите мне отверженных». Их чем больше присылают, тем толще кошелек. Это бизнес – и ничего личного. Так работает грамотно настроенный механизм трудовой миграции.
В нашем случае вся эта красивая цепочка ломается на первом же звене: мигранты, приехавшие работать в Россию, отправляют на свою родину… доллары США. Для этого заработанные тут рубли они продают, меняя на американскую валюту, что, во-первых, снижает курс рубля, во-вторых, запирает нашу инфляцию внутри нашей «невыездной» рублевой зоны. И да, не только не способствует нашему экспорту, но наоборот – помогает американским товарам конкурировать с российскими даже в России, ведь доллары же.
Как это лечить? Запретить мигрантов? Запретить им отправлять на родину деньги? Еще что-нибудь запретить? А может, все-таки пора разобраться с валютным курсом самого рубля и с той структурой, что регулярно роняет его в грязь, обесценивая любой труд в нашей стране вообще – хоть мигрантов, хоть местных?
Всего за три с небольшим десятилетия «заботами» нашего ЦБ рубль был девальвирован в 25 000 раз, притом что из года в год экономика работает с положительным внешнеторговым сальдо. Т. е. Россия продает больше, чем покупает, имеет прибыльный доход, а нацвалюта падает?! Да не просто падает, а, что называется, «со свистом в ушах». В двадцать пять тысяч раз! И никого за это до сих пор не расстреляли. Наоборот – каждый раз требуют, чтобы экспортеры им еще свою валютную выручку несли.
Конечно, в номинальном выражении урон нашей стране от валютообменных операций, производимых трудовыми мигрантами, сравнительно невелик – примерно 10–12 млрд долларов ежегодно, если верить статистике. Цифра на первый взгляд большая, но это как сравнивать: на фоне бюджета здравоохранения – она велика, на фоне Минобороны – нет. Только не размером тут беда печальна. Куда как хуже то, что происходящее имеет системный, долговременный характер, самозацикленный на негативный тренд: чем хуже курс рубля, тем сильней желание мигрантов от рубля избавиться; чем больше рублей они продают, тем хуже курс рубля, и круг замкнулся.
Никто не спорит, что трудовая миграция требует тонких настроек. И языковой ценз нужен, и квалификационный титул, и целевое применение, и, конечно, безупречная «анкета» законопослушания. Но все эти тонкие настройки вторичны по сравнению с главной проблемой – валютным курсом. Именно он суммирует итоги всех усилий. И пока Центральный Банк страны играет против собственной страны, спрашивать за потерянные крошки с нищих иностранцев слегка преждевременно.
