Ревизия того, что дала Америка Приморскому краю, бессмысленна. Важнее понять, чего она не дала краю. «К» продолжает цикл статей об отношениях региона с США.
Первым российско-американским совместным предприятием в Приморье был завод по производству «Кока-Колы». (Точнее, разбавлению водой концентрата, привезенного из Америки и розливу напитка по бутылкам. Но привычнее говорить «Кока-Кола Владивосток ботлерз».) Газировка. Шипучка. Водица, газ и жженый сахар. Но каков эффект!
Не автосборочный завод, не судоходная компания, не космодром, не золотой рудник. Все так: есть у нас, есть у них… Разве это было бы интересно?
Америка — мегаиндустрия потребления, а «Кока–Кола» — ее символ. Так что «первый номер» — это «Кока–Кола». Всегда «Кока-Кола».
Готовились к этому событию несколько лет. Обставляли действо с пышностью и помпой: на суперсамолете «Руслан» прямым рейсом из Атланты доставили целиком всю производственную линию. С эскортом провезли ее в промзону на Трудовом, в новенький с иголочки цех. И заиграл праздник!
БЫЛО ЛИ ЭТО АКТОМ АМЕРИКАНСКОЙ ГОСПОЛИТИКИ? Конечно, да. Руководил созданием СП Майкл О’Нил, до работы в «Кока-Коле» служивший помощником в администрации тогдашнего президента США Билла Клинтона. Непосредственное исполнение проекта курировал Кевин Блок, по совместительству — шеф резидентуры американской разведки во Владивостоке (что характерно, в ту пору 1993-1997 гг. живший абсолютно легально и занимавший должность директора одной из владивостокских юридических компаний). Так что политика тут наследила без сомнения.
Но есть и другая сторона медали. Например, в начале 90-х, когда инфляция в России зашкаливала за 100%, когда были украдены все сбережения у граждан, а на заводах годами не выплачивали зарплату, в это самое время в наиболее успешных и процветающих российских компаниях соблюдалась традиция выдавать премии сотрудникам к Рождеству «праздничным продуктовым набором»: бутылка шампанского, килограмм фруктов и шесть (аж целых шесть!) банок «Кока-Колы». Причем последнее ценилось выше всех первых. ЧТО ЭТО БЫЛО? ТОЖЕ «СЕКРЕТНАЯ ОПЕРАЦИЯ ЦРУ»? ПРОИСКИ «ГОСДЕПА»? ЧЬИ-ТО ЗЛЫЕ КОЗНИ? Я не про «Кока-Колу», я — про задержки зарплат.
«Кока-Кола» в тот момент играла роль успокоительной игрушки, тотема (как в фильме «Начало» с ДиКаприо), присутствие которого служило ниточкой надежды, что кошмарный сон когда-то кончится. Он кончился. Это — просто шипучка. Но запущенный процесс, что называется, «пошел».
Потом было много всяких проектов, впрочем, большинство не пережило даже стадии переговоров: «Моторола», «Крайслер», «Эппл»… Были и такие, которые вроде бы состоялись, но со временем пришлось закрыть (например, «Ксерокс», работавший во Владивостоке вплоть до начала «нулевых»). Закрывались фирмы, представительства. Основной диагноз: «слабый рынок, ошибки бизнес-модели».
Странно, да? Закрывались ведь не купеческие лавки. Ушла аудиторская компания PricewaterhouseCoopers (формально британская, но фактически управлявшаяся из нью-йоркских офисов). СЛАБЫЙ РЫНОК? НО АКТИВЫ ЭТОГО «СЛАБОГО РЫНКА» РОСЛИ ИЗ ГОДА В ГОД. «ОШИБКИ»? По определению, уж в чем, а в «бизнес-моделях» от американцев ошибок быть не должно. Это же не мы, а они приезжали сюда учить нас, необразованных, как вести дела: USAID, бизнес-тренинги…
Под их стандарты и наше местное образование менялось: поменьше инженеров, побольше «юристов» и «маркетологов». Как скорый поезд, пролетели девяностые под лозунгами бизнес-просвещения: «Что б как у них». Хватились только 20 лет спустя, когда инженеров нет уже ни на что: и ладно бы ракеты стали падать, а то ведь нет специалистов даже на самую привычную работу — на эксплуатацию коммунальных котельных, на ремонт лифтов. А те, что есть, в своей профподготовке отстали на 100 лет, поскольку вузы, их учившие, все эти годы не покладая рук стругали «маркетологов».
МОЖНО ЛИ БЫЛО ЭТО ПРЕДВИДЕТЬ? Наверное, да. Личное общение с американским персоналом USAID во Владивостоке всегда давало повод для вопросов. Вот, скажем, Тэд Кенфилд. Хороший мужик. Дедушка, по нашим меркам. Приехал в Россию в возрасте 83 лет, остался тут (и еще успел удачно жениться на местной девушке, моложе его лет на двадцать). Обаятельнейший человек. Но у себя на родине он большую часть жизни прослужил... в корпусе морской пехоты. И его рассказы о корейской войне всегда были живее и красочнее лекций по составлению бизнес-планов. Так что если бизнес-модели строились из таких рук, то результат немного предсказуем.
Конечно же в официальном медиапространстве американцы все беды списывали на русских. И это тоже работало на имидж. Ведь до сих пор в риторике наших чиновников и некоторой части бизнес-элиты активно муссируется тезис о неком «благоприятном инвестиционном климате», которого у нас тут нет, и потому любой ценой надо создать в России. ОТКУДА ЭТО? КТО ВБИЛ НАМ ЭТУ МЫСЛЬ?
А вот читаем все того же О’Нила: «Россия может рассчитывать на $20 млрд западных инвестиций в предстоящие 10 лет при условии создания более благоприятного климата для деятельности зарубежных предпринимателей на российском рынке. Об этом заявил глава представительства американской компании Coca-Cola в России Майкл О’Нил» («Коммерсантъ»/«Ведомости» № 121 от 1 июля 1995 г.).
Ключевые слова как на подбор: «может рассчитывать…», «десять лет, при условии…». Вообще-то, по всем канонам бизнес-этикета рассуждения о праве на что-то «рассчитывать» адресуют самому инвестору, а не тому, во что он инвестирует: «Инвестор вложил средства и может рассчитывать на доход в размере... и т.д.» — вот грамотно построенная фраза. Да и то, «рассчитывать» он может, а дохода может и не быть, ибо риски — куда же без них.
Но когда глаголит бизнес-гуру — все становится шиворот-навыворот: главное — не знание. Главное — вбить в мозги чувство второсортности, главное — менторский нравоучительный тон, чтобы слушающий не разгибался.
Пассажи о границах права России на инвестиции, о привязке их к прихотям «климата» — это чисто американский политический продукт, приготавливаемый у них там в концентрированном виде и доставляемый сюда для разбавления на месте. И судя по итогу, чем жиже оно было разбавлено, тем глубже впиталось.
«...20 МИЛЛИАРДОВ»? «...10 ЛЕТ»? Через этих самых «десять лет» Россия, не моргнув глазом, легко и непринужденно профукала «20 миллиардов» на саммит АТЭС во Владивостоке, трехдневное увеселительное мероприятие с малопонятным результатом, исключительно ради потехи державного самолюбия. Но ментальная соподчиненность уже проникла в костный мозг и репродуцируется вместе с кровью.То время — оно как будто рядом, хоть четверть века для одной конкретной жизни срок большой. Многие тогдашние сюжеты созревают теперь в чьих-то мемуарах. Кто-то припомнит двух приморских губернаторов: того, который «сразу после» отправился туда, и того, что, воротясь оттуда, объявил народу: «Нам здесь жить». Кто-то припомнит первую котировку акций ДВМП на Нью-Йоркской фондовой бирже через депозитарные расписки CS First Boston. Его уж нет, но кто-то ж помнит.
Кто-то посетует, что не летают больше самолеты из Владивостока на Анкоридж прямым рейсом. Кому-то жаль, что не приходят в гости боевые корабли. Кто-то вспоминает лекции Збигнева Бжезинского в ДВГУ (нет уже ни Бжезинского, ни ДВГУ). А кто-то — выступления того мужика из «Гербалайфа», который еще задолго до Мавроди учил толпу, как строить пирамиды: обещания вечной молодости из хорошо просушенной травы, передаваемые по цепочке веером (сам, говорят, помер от банальной чепухи, не дотянув до «вечности» два пальца). А кто-то — ноябрьские фестивали джаза — и Памелу Андерсон проездом с пляжей Малибу…
Многие уехали. Немало, кстати говоря, вернулось. У КАЖДОГО СВОЯ АМЕРИКА: ОБРАЗ ПЕСТРЫЙ, А ЦЕЛЬНОЙ КАРТИНКИ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ. Я ДУМАЮ, РЕВИЗИЯ ТОГО, «ЧТО НАМ ДАЛА» ЭТА СТРАНА, БЕССМЫСЛЕННА. ВАЖНЕЕ ПОНЯТЬ, ЧЕГО ОНА НАМ НЕ ДАЛА. Или — чего не взяли. А чего и невозможно взять. Это как главная улица во Владивостоке — исторически первоначально Американская: и вроде бы не про Америку ее назвали вовсе, да и не главная давно уже, а все равно двусмысленность мешает.
Забавно, но на территории Соединенных Штатов сейчас две дюжины городков с названием «Москва». И никто не прячет их историю. Может, когда Владивосток вырастет еще раз в пять, ценнее станет каждый уцелевший штрих былого. Ведь прошлое мешает только тем, кто боится будущего. А будущее нам создавать самим. Здесь и сейчас. Не дожидаясь, будто кто-то нам поможет.
