2022-02-10T15:31:27+10:00 2022-02-10T15:31:27+10:00

«Тунеядство – давно не порок, а престижная профессия»

На минувшей неделе наш гаражный кооператив остался без председателя. Нет-нет, модная болезнь ни при чем – всем бы такого здоровья, как у Петровича в семьдесят. Но Петрович собрал нас и объявил: «Мужики! Снимаю с себя полномочия! Я пенсионер. А пенсионерам надбавку дают. Однако не всем, а лишь неработающим. Так что работать мне больше нельзя. Баста».

Председательская работа в разряд напряженных никак не попадает: раз в год собрать взносы, раз в месяц заплатить за электричество, по весне – ворота подкрасить, ну еще, если лампочка у входа сгорит, новую вкрутить. Вот все труды. Поэтому председательствование в гаражных кооперативных – занятие «общественное» и бесплатное, выбирают на «пост» из своих и для своих же забот. Как правило – пенсионеров: у них и времени больше, и порядка, да и общественные копейки не так липнут к стариковским рукам, как у молодых «эффективных менеджеров». Бесплатно «работал» и наш Петрович. Но Пенсионный фонд в подробности не вникает: раз числится в должности, значит, «работающий», даже если в графе «зарплата» – ноль.

«Ну, так, может, нам тебе денег собрать?» – мужики принялись выдвигать альтернативы, понимая, что, если Петрович уйдет, возиться с краской и лампочками придется кому-то из нас.

«Не нужны мне ваши копейки – это доход декларировать, в налоговую ходить. А вдруг какая ошибка, недоимка, пеня… Зачем мне, старику, оно надо? Смекаете?»

Смекаем. Еще бы не смекнуть. Кооператив наш старый, с советских времен (как и многие). У половины боксов хозяева – пенсионеры, и с таким раскладом председателя среди них теперь не найти. А те из нас, кто моложе, беготней за хлебом насущным озабочены: работа, командировки. Как вот я, например, будучи в командировке, сниму показания общегаражного счетчика и заплачу электросетям? А если вовремя не заплатить, отрубят свет всем без разбора. А если платить вперед, нужно и деньги собрать загодя – значит, касса нужна, счет в банке, сверки, бухгалтер. Тут уж не «бесплатный Петрович», а бизнес-процессы корячатся во всей своей «инновационно-прорывной» красе. Не до лампочки и не до покраски ворот будет… А вот взносы придется повысить – для зарплаты бухгалтера, оплаты банку за выписки, копирование справок в налоговую. И повысить взносы, на секундочку, придется с тех самых пенсионеров.

Вам не кажется, что в запахе этой истории слышен легкий аромат идиотизма?

Того идиотизма, когда благими намерениями государства мостится дорога в ад. Между прочим, тот самый ад, где мы и живем. Оглянитесь вокруг. Если видите чистенький дворик, ухоженные клумбы, свежий песок на детских площадках, если вокруг мусорных баков нет хлама и грязи, если двери подъездов не заклеены объявлениями, а из окон не летят в прохожих бычки, то этот порядок и чистота не сами собой появились. Значит, есть какие-то неравнодушные люди, которые имеют время, здоровье, смекалку все это чистить и прихорашивать, заниматься облагораживанием нашего быта в «шаговой доступности» – там, где «управляйкам» уже не интересно, а квартиро­владелец не обязан «еще».

Но ведь именно эту часть быта мы видим, как только шагаем за двери наших квартир. И, к сожалению, «чистенько» и «ухоженно» отнюдь не всегда. Куда привычнее картина – наоборот. Потому что, во-первых, неравнодушных, здоровых, смекалистых, увы, не так много, как хотелось бы. А во-вторых, те, что нашлись, неизменно получают плюху от государства, а то и прямой удар по карману, намекающий красноречиво: быть бездельником – выгодно! Тунеядство – давно не порок, а престижная профессия.

А тем временем из сорока тысяч обращений граждан, что поступают за год в администрацию Владивостока, практически треть – по поводу свинства в общих местах: благоустройство (а точнее – отсутствие такового) придомовых территорий, неубранный мусор, нечищеный снег, листва, забившая ливневые стоки, содержание общедомового имущества, незаконная парковка автомашин на детских площадках и так далее.

Львиную долю этих проблем легко бы решили сами жители: получилось бы и лучше, и дешевле. Но тунеядство – это профессия. А вот убрать под собой – подвиг. Логичнее, и как ни странно, безопаснее – не делать ничего самому, а лишь «пожаловаться куда надо».

Но чудес не бывает. Деньги, что приходится тратить на «устранение замечаний населения», они ж с населения и собираются. Только если выйти и почистить снег у ворот самому – это полчаса здорового труда на свежем воздухе, а если жалобно заказать услугу муниципального дворника, то вместе с ним надо еще «дать поесть» и государству, что того дворника вам за деньги предложит.

Нужно ли помогать слабым? Да, нужно. Должно ли это делать государство? Нет. Категорически нет. Помощь слабым – это функция социума. Сострадание, взаимная поддержка, содержание нетрудоспособных, как и уважение к труду тех, кто честно трудится, – это то, что объединяет людей, не давая превратиться обществу в стадо потребителей. Задача государства не подменять и уж тем более не вытеснять социум, а сохранять его целостность, создавать такие правила экономической игры, при которых справедливость выгодна, а жадность – нет. Сам же по себе «вброс денег» под предлогом «господдержки» никоим образом не решает целевых задач, а лишь создает предпосылки для инфляции и поводы новой напряженности.

Вот взять хотя бы классику жанра: пресловутый «материнский капитал». Каждый год нам бодро рапортуют об очередных миллиардах, потраченных на эту суету. И действительно, суммы, выдаваемые на руки, вроде выглядят немалыми – сотни тысяч, а то и миллионы рублей. Но где результат? Где вожделенный рост рождаемости? Где обещанное полнолюдие депрессивных мест? Никаких приростов тут не наблюдается поныне и не предвидится. Зато есть рост цен, в том числе даже там, где покупателей почти не осталось.

И что бы оценить разрушительный эффект такой вот «господдержки», нужно лишь честно признать: «материнский капитал»  никаким «капиталом» не является. Для «капитала» эти деньги – крохи. Что такое нынче полмиллиона? Или даже миллион? Ничто. Ничего «капитального» на такие деньги не приобретешь. Скажу больше, сегодня рынок уже заранее закладывает рост цен, ориентируясь на программу «печатного станка» под социальные госинициативы. И, получив «поддержку», граждане не успевают добежать с ней до прилавка раньше, чем деньги обесцениваются.

Но это видимая, так сказать, невооруженным глазом часть экономического ущерба. Куда страшнее ущерб социальный. И тут полезно обратиться к опыту стран, кто уже проходил эти «эксперименты»: Франция, Португалия, Австрия, Социалистическая Югославия. И обязательно вспомнить первопроходца монетизации фертильности – Германию, где попытались ввести «материнский капитал» в 1933-м году. Деньги выдавались на семью, а не одной лишь матери, что способствовало укреплению брака; сумма была достаточной для покупки полноценного жилья, но главное – это был кредит. Он предоставлялся молодоженам еще до рождения ребенка – в момент заключения брака. Затем долг списывался и обнулялся по мере того, как дисциплинированная фрау предъявляла государству новорожденного киндера, а иначе – деньги надлежало вернуть с процентами, пусть и небольшими. Но кредит – это все же не «печатный станок», инфляцию он практически не раскручивает.

Так вот, при всех очевидных преимуществах базовой германской схемы, по сравнению с нынешней практикой ее православных последователей, она не сработала! Программа Kinder, Kuche, Kirche (более известное название германского Закона об уменьшении безработицы 01.07.1933 г.) не дала эффекта ни тогда, ни позже, когда ее попытались возобновить уже в ФРГ. Результат оказался нулевой – люди просто вернули деньги, а прирост рождаемости там и поныне отрицательный. То же самое повторилось и в других местах.

Почему? Ответ очевиден: семья – это не только деньги, а дети – это не только семья. Существует множество факторов, влияющих на благополучие общества и самооценку индивида в нем. А именно от ощущения устойчивости благополучия зависит перспектива семьи и ребенка, которого в ней растят. Однако если уже «старт» оказывается зависимым от посторонней чиновно-канцелярской помощи, а над детской кроваткой нависает тень казенного надзирателя, то и перспектива под сомнением. Вот и не рожают, предпочитая первым делом как-то оградить себя: вернуть кредит, сделать карьеру, уехать из неблагополучных мест. Набор сценариев нехитрый. Но проблемы им не ограничиваются – появляются новые: господдержка разрушает социум. И механика разрушения предопределена самим присутствием государства.

Деньги выдаются одинаково всем без разбора – «равноправие» же. Но какая-то женщина может родить троих без ущерба для своего здоровья, а у другой – единственный ребенок, да и то едва не стоил ей жизни. Одной семье помогают многочисленные родственники, а другая один на один с проблемами тянет лямку. По-разному работают одни и те же деньги. Но люди склонны объяснять эту разницу в природе самих же людей и требовать «равенства» путем насилия. В Германии это сразу дало знать всплеском бытового национализма, ведь коренная немка редко могла родить больше троих, а «восточные мигранты» – и здоровьем крепче, и родственниками многочисленнее – родить, вырастить, хоть семерых – легко. Получилось так, что – в сознании рядового немца – деньги, непосильным трудом заработанные в германской экономике, тратятся на приплод неарийцев.

Так что если какие-то эффективные менеджеры думают, что, слегка посыпав с барского плеча толпу баблом, они поднимут плодовитость поданных, то это наивное заблуждение. Проблема бедности не в том, что у людей нет денег, а в том, что нет возможности их честно заработать. И при изобилии «поддержек» нам любое благо достается втридорога, а бедность делается нормой и едва ль не поводом для гордости, эдакой «объединяющей бизнес-идеей».

Самые свежие материалы от KONKURENT.RU - с прямой доставкой в Telegram
НОВОСТИ ПАРТНЕРОВ