На прошлой неделе депутат Госдумы Сергей Миронов решил мощно закончить весеннюю сессию, предложив переименовать Калининград во Владибалтийск. Очевидно, по аналогии с Владивостоком и Владикавказом. Но ничего, кроме пустого хайпа, из этой инициативы не получил.
Не знаю, как вообще к такому можно относиться серьезно. Если рассуждать как экономисту, а не политтехнологу, коим я и не являюсь, то величина экономического эффекта от такого «ребрендинга», как принято говорить среди специалистов, «теряется в диапазоне статистической погрешности». Попросту говоря – «ноль». Вся суть «инициативы» – целиком в плоскости политики или, правильнее сказать, «политиканства» с ароматом дешевой китайской подделки. В хоккее это называется «вбросить шайбу в зону» – тупой гол вратарь все равно не пропустит, ну а так хоть трибуны пошумят.
На какие вызовы современности пытается ответить лидер парламентской партии? Какие проблемы настоящего (или будущего) он предлагает решить методом перестановки букв на школьной карте? (Допустим на мгновение, что все прошлые задачи уже решены.) Для меня, честно скажу, эти проблемы не очевидны.
Возможно, у Сергея Михайловича Миронова какие-то иные ориентиры, он видит то, чего мы, простые люди, не видим. Может, температура Балтийского моря изменится? Может, короче станет Транссиб? О мотивах «идеи» можно лишь строить догадки. Пока же публичному доступу представляется очевидным факт: в нынешнем стройном ритуально-патриотическом хоровом пении «тенор» Миронова дал фальшивую ноту.
Что лучше – Владибалтийск или Калининград? – я не знаю. И спросить не у кого. Спросил бы у тех, кто постарше: у деда, что принес в 45-м медаль «За взятие Кенигсберга». Но подозреваю, был бы дед еще жив, то в ответ он посмотрел бы на меня, как солдат на вошь, и махнул бы рукой: «Я город вам взял – делайте с ним теперь что хотите, придурки…» Не место красит человека, а человек место.
Честь и слава людей, бравших/строивших города, никак не зависит от названий – они ж ведь не с буквами воевали, а с противниками посерьезней. И наше уважение к жителям Калининграда не стало бы меньше, если бы они были жителями Кенигсберга, и наверняка не убудет, если они окажутся владибалтийцами. Так же как не уменьшилась бы слава защитников Порт-Артура, если б их семьи оставались не в Дальнем, а в Даляне. И не потускнела бы память о наших моряках, которые, возвращаясь домой, вставали бы на рейд посреди бухты Герна (изначальное название Амурского залива) и сходили бы на берег в Портмэе, а не во Владивостоке.
К чему была эта свистопляска с переименованием, если на китайских картах по сей день это место обозначено как Хайшенвей – Берег трепанга – вполне себе аутентичное и не создающее никакого дополнительного напряжения название? Трепанг тут действительно есть. А поскольку на свете не так много мест, где он живет, то идентификация подобным топонимом была бы куда естественней и логичней политзаявки на мало чем подкрепленное «владение» никому не понятным «востоком», к тому же сопровождаемое чуждыми месту дубликатами турко-украино-черноморских географических названий.
На мой взгляд, все это надуманные проблемы, вбрасываемые исключительно ради «электорального градуса». У западных демократий в этой роли выступают дежурные темы «экологии», «борьбы с абортами» и «за однополые браки», а у нас, как учит древнекитайская мудрость, «бесконечно долго можно смотреть на огонь, воду и то, как в России меняют имена городов».
