Мне не понять все эти крокодильи слезы сетующих на «дефицит трудовых ресурсов» в Дальневосточном регионе. У экономистов принято хорошим тоном не спешить со словом «кризис». И вовсе не из желания «отмахнуться от проблемы ради сохранения позитива», а из сугубо практических соображений.
Во-первых, далеко не всякое изменение привычного тренда – это обязательно драма. Часто бывает так, что эти изменения обозначают некий более глубинный тренд, который прежде из-за суеты не замечали.
А во-вторых, да простят меня любители позитива: уж слишком много развелось нынче всяких «антикризисных менеджеров», работающих в паре с «эффективными». Одни ломают ради «ки-пи-ай», другие с тем же «ки-пи-аем» устраняют последствия. Эту сладкую парочку хлебом не корми, а дай затеять что-нибудь «ускоренно-прорывное» для красивой отчетности. В результате – кризис из категории панических ожиданий плавно перетекает в непролазную реальность. Так что не надо звать лихо.
Сразу скажу: демографического кризиса в России не вижу. Есть демографические вызовы сложившемуся экономическому укладу. Есть дисбалансы популяции. Есть миграционная напряженность. Но Армагеддоном это нам не грозит. Хотя и не означает, что впору свешивать ножки. Однако по порядку.
Бесспорным фактом трех десятилетий стало замедление роста численности населения России, а в национальном разрезе – абсолютное сокращение титульной нации. Тревогу вызывает статистика «с мест», особенно наш Дальневосточный регион, где обезлюдивание территорий заметно невооруженным глазом. Общественность, как водится, забеспокоилась.
«Эффективные» управленцы всех уровней «признали кризис». На их зов прибежали «антикризисные» и стали «исправлять». Итог… как говорится, «не будем о грустном».
При этом, однако, макроэкономические показатели страны и регионов улучшаются. И это не игра статистики, это – реальность. Растет валовой продукт. Растут обороты розничной торговли. Идет жилищное строительство. И жилья все еще не хватает, о чем свидетельствует рост цен. Растут сбережения граждан, даже в такой консервативной форме, как банковские депозиты (несмотря на то что люди все еще не доверяют банкам).
Так что говорить о каких-то кризисах в экономике, порожденных демографией, было бы весьма смелым преувеличением. Наверное, хотелось лучше, а кому-то – больше. А вот для большего ли числа? Вопрос.
Извините за цинизм, но вот вам выбор: увеличение вашего личного благосостояния на 10% или увеличение на 10% количества людей, равного с вами достатка. Для макроэкономики – сумма слагаемых не изменится, но что выберете лично вы?
Можно еще сгустить краски, допустив, как вариант, что увеличение ваших доходов образуется путем перераспределения в вашу пользу благосостояния тех, кто теперь вычеркнут из списка живых. Опять же напомню: экономике эти моральные страдания не ведомы, а сумма благ остается прежней.
На самом деле бенефициаров депопуляции, получающих вполне ощутимую выгоду от обезлюдивания нашей страны, куда больше, чем хотелось бы думать. Впору говорить о долгосрочном тренде экономического роста, имеющего прямую связь с негативной демографией. Тренд этот, кстати, сложился давно, еще во времена СССР. Он носит глубинный, системный характер и являет собой объективную силу, заметную во всех индустриально развитых странах. Даже Китай перешел в фазу сокращения численности населения.
Чтобы понять механизм этого явления, надо отвлечься от переписи «поголовья» и обратиться к такой сущности, как «человеческий капитал». Для экономики он гораздо важнее. Что такое человеческий капитал?
Если простыми словами, это способность людей превращать окружающий мир в экономику. По аналогии с тем, как хлебопечь превращает тесто в хрустящую булку, а токарный станок превращает заготовку в деталь, так и люди умеют превращать природу вокруг себя в объекты товарообмена. Обмена, разумеется, с выгодой. И это важно.
Если убрать выгоду, как это попробовали сделать в СССР, то результат получится, как с СССР. При этом, заметьте, народа в Союзе имелось существенно больше.
Так вот печи, станки, заводы-пароходы в экономике – это все капитал материальный. А люди, соответственно, человеческий. И точно так же, как для хорошего хозяина один высокопроизводительный станок предпочтительнее двух тихоходных и один современный корабль предпочтительнее двух старых барж с бурлаками, так и для человеческого капитала предпочтительнее не столько многочисленность его обладателей, сколько совокупная способность популяции наполнять мир благами. Она, эта способность, имеет свое измерение и зависит от множества факторов, среди которых численность населения далеко не на первом месте.
Куда важнее социальная сплоченность, разнообразие, мобильность, компетенции. И, кстати, компетенции не только в производстве, но и в потреблении, потому что именно эффективный потребитель формирует устойчивый спрос и создает предпосылки для инвестиций в новые рабочие места. К слову сказать, в оценке человеческого капитала высокий приоритет отдается соотношению времени труда и отдыха. Труд, строго говоря, не имеет ограничений по росту производительности – его можно автоматизировать, роботизировать до бесконечности, а вот с потреблением все не так просто: две котлеты в рот не засунуть и два пиджака на себя не надеть.
Увеличивать потребление можно, только предоставляя для этого больше времени, чтобы человек успел оценить и попробовать разнообразие. Иначе замедление роста потребления неизбежно затормозит инвестиционный цикл. (Привет апологетам повышения пенсионного возраста и шестидневной рабочей недели. С такими «антикризисными» инновациями вы, ребята красивые, любую экономику ушатаете в хлам.) Рабочее время должно сокращаться. А вот справедливость оплаты труда никто не отменял.
И мне не понять все эти крокодильи слезы сетующих на «дефицит трудовых ресурсов» в Дальневосточном регионе. Нет здесь дефицита. Есть влажные мечты «эффективных» работодателей о доверчивом персонале, что будет вкалывать самоотверженно и креативно, как у Илона Маска, довольствуясь зарплатой «за доширак». Мечтать-то можно, но чуда не состоится. Инженер-машиностроитель, которому платят, как курьеру «Яндекс-пиццы», будет делать машиностроительные проекты как курьер «Яндекс-пиццы» и ни на букву лучше. А если хотите привлечь специалистов, делающих конкурентоспособным ваш бизнес, то платите им конкурентоспособную зарплату. К тем, кто платит, – очереди у ворот. Справедливость оплаты труда – это не бухгалтерия. Это – экономическая культура.
Общеизвестный факт: империя Форда построена руками рабочих, которым Генри Форд платил так, что они за три месяца могли купить себе «Форд». Три месяца. Не три года. Не три жизни. Но важно даже не это. Важно то, что сам Форд гордился тем, что на его конвейерах трудятся самые дорогие рабочие Америки. Наш же «бизнесмен» хвастает «геликом» в своем гараже и тем, как много народа он сумел обмануть, заставив «рабов» вкалывать за миску лапши. Оттого и «империи» их день-до-вечера, быстро сходят на нет, сколько им «льгот» ни давай.
Еще один важный фактор – увеличение продолжительности жизни. Расширение горизонта личного планирования обеспечивает приток в экономику инвестиционных сбережений граждан – так называемые длинные деньги. Вот это все важно. Вот над этим всем надо работать. Но рефлексирующее чиновничество в погоне за цифрой несложной отчетности хватается за «численность населения».
Самое смешное, что от их же «антикризисной активности» эта самая численность и убывает. Убывает по причине низкой рождаемости, которая не восполняет смертность. Убывает по причине миграции, которая не покрывается даже за счет азиатских республик.
Для нас здесь на Дальнем Востоке второй фактор важнее. И сразу замечу: шесть миллионов отсюда уехало задолго до СВО и вообще без всякой связи с «паникой уклонистов». «Исход» начался в 90-х, когда встали заводы и обесценились сбережения. Рухнувшая экономика придавила демографию. Именно в такой последовательности, а не наоборот. Сообразно этой причинно-следственной связи надлежит принимать меры восстановления: в первую очередь лечить экономику, а не метаться припарками и ворожбой «за оздоровление демографической ситуации».
Как лечить? А вот буквально согласно диагнозу, который давным-давно всем известен: «запирающие» транспортные тарифы, сверхвысокие цены энергоснабжения, запредельный, разорительный банковский процент. Именно эти три проблемы делают нерентабельным любое материальное производство на Дальнем Востоке. Именно они убивают рабочие места, а когда людям негде работать, то и жить тут им не на что. И всем этим красивым дядям в пиджаках, что из года в год талдычат на форумах за «прорывные точки роста», следует задать самим себе простые вопросы.
Почему дальневосточная энергетика, работающая на 90% на возобновляемых ресурсах гидроэлектростанций, имея от этого 200% рентабельности, лупит здесь с потребителей цену по «единому общероссийскому тарифу», как будто она вся на угле? Почему железная дорога на маршруте Владивосток – Москва ставит такой провозной ценник, что дешевле по морю вокруг Африки и Европы в Санкт-Петербург и оттуда в Москву?
Все эти проблемы известны не первый год. Они существуют десятилетия. Но вместо того, чтобы их решать, «эффективные-антикризисные» занимаются имитацией бурной деятельности, вешая себе ордена за заслуги в выбивании «льгот». Льготы эти, разумеется, ничего не меняют. Они лишь загоняют поглубже болезнь, увеличивая инфляционную нагрузку на экономику неконтролируемой массой «вертолетных» денег, которые, падая в рынок, автоматически приводят к очередному витку роста цен. И чем больше «льгот», тем больше людей уезжает отсюда. Но «эффективные» продолжают «грызть кактус», лоббируя мантру «Надо еще больше льгот».
Вторая проблема – рождаемость. Она ниже той, что хотелось бы. Но давайте-ка вспомним те годы, когда рождаемость оставалась на высоте? Кто забыл – напоминаю: дикие очереди в детские сады, места в которых приходилось ждать по пять лет, дикие очереди к детским врачам, численность которых, кстати, не увеличилась (привет «майским указам» и «оптимизации медперсонала» ради красивой статистики «повышения зарплат»). Были школы «в две смены». А нагрузка на учителей с той поры только выросла, опять же привет «майским указам» 2012-го.
Соответственно, и качество образования ушло ниже плинтуса, что с годами сказалось на квалификации молодежи, которая нынче ищет работу. Простите за грубость, но дураки и невежды нигде не нужны, а другой контингент выпускать наши школы уже разучились. И те родители, кто в девяностые-нулевые прошли эти круги ада, все это прекрасно помнят: их уже никакими посулами не заманишь «повторить». Тем более что, кроме посулов, в реальности ничего лучше не стало: новых школ и детских садов с той поры не построили, как и участковых врачей не добавилось. Насколько «прекрасным» оказалось наше оптимизированное здравоохранение, красноречиво продемонстрировала пандемия COVID. Люди все это видят и на попытки пускать пыль в глаза каким-то там «материнским капиталом», вместо того чтобы реально лечить болезни социальной экономики, реагируют вполне адекватно: чемодан – вокзал – досвидос.
Кто-то возразит, что рожали и в годы войны, в годы репрессий, разрухи – ни про какие материнские капиталы в те времена никто слыхом не слыхивал. И это правда. Возражением этим лишь подтвердится фундаментальный закон: демография не зависит от денежной массы в руках населения. Это и сейчас хорошо видно: наиболее благополучными по демографическим показателям остаются беднейшие страны планеты, а вовсе не те, где от избытка бабла практикуют «вмененный доход». Для позитивной динамики воспроизводства населения важней состояние социума, моральное здоровье нации, ясное видение личных перспектив каждого человека. Роль государства и власти в этом вопросе переоценить невозможно. Да, рожали и в годы войны, живя на блокадную пайку. Рожали под бомбами, чтобы уберечь саму Жизнь. Рожали, потому что все понимали, а власть не пряталась за мутный буквонабор. На каждой уцелевшей стене читалось отчетливо: «На Берлин!» – ясная цель, ясный путь, ясен смысл страданий.
Для власти, желающей прирастить число своих подданных, имеется древний, веками проверенный рецепт: надо меньше врать. Вот и все ноу-хау. И даже если своих людей будет мало, из других мест приедут. Твердость слова ценят в народе везде и выше всего.
Подвожу резюме. Ответ на вопрос «Чем грозит нынешний демографический кризис нашей экономике?» – краток и прост: ничем. Экономика сумеет подстроиться под любой демографический кризис и спокойно его переживет. Но сумеем ли мы пережить такую вот экономику, ответа, боюсь, никто не знает.
