Исследователь Владимир Арсеньев писал: «В Уссурийском крае мы видим один и тот же суровый закон тайги: кровь за кровь, око за око, прощения нет». По законам вендетты жили все обитатели нынешнего Приморья — и китайцы, и русские, и удэгейцы.
«Среди удэхе больше всего поражает обычай кровной мести. За насильственную смерть необходимо мстить, ибо неотмщенная душа не попадает в царство теней и сделается чертом, способным навлечь неисчислимые бедствия, — писал Арсеньев в 1916 г. — Мстители в лучших одеждах идут к юртам виновных. Женщины несут караульную службу. Конфликт считается исчерпанным лишь тогда, когда у обороняющегося убит самый молодой и сильный охотник или число потерь обороняющегося на одного больше. Пить воду из рек обороняющегося или есть здешнюю пищу обычай не разрешает. Внебрачные дети убиваются, потому что неизвестно, какого они рода, кто за них должен мстить».
Китайцы обычай отмщения ввели в свод местных законов «Правила, обязательные для всех». «Если злодей совершит убийство и ограбит покойника, то преступника закопать живым в землю. Прощения нет. Если кто украдет в отсутствие хозяина меха, панты, женьшень или продовольствие, то преступника связать и бросить в реку. Прощения быть не может», — гласили два первых пункта «Правил».
Читайте также:
Закапывание живых людей в землю имело различные степени наказания, в зависимости от отягчающих обстоятельств преступления. При тяжелом преступлении в могиле делался обширный сруб, чтобы закапываемый умер не сразу. При смягчении вины в головах преступников ставились зажженные фонари, чтобы огонь сжигал кислород и преступник умирал от удушения.
Согласно ритуалу, перед самым совершением казни в могилу входили двое старших судей и обращались к людям с речью, что если народ находит, что они осудили человека неправильно, то пусть их самих тотчас же закопают в этой могиле вместо осужденного. Требовалось, чтобы они трижды сказали это и только после этого выходили из сруба наружу, а вместо них в могилу вводился преступник. После чего деревянный сруб закрывали и заколачивали толстыми досками, а затем засыпали землей. Если вина была не отягощена, то сруб не делался, а виновного просто клали в яму лицом вверх. Люди держали его горло и ноги длинными рогатками и засыпали приговоренного.
Правила соблюдались неукоснительно, и избежать наказания практически было невозможно.
Как-то три ороча убили своего кредитора-китайца на реке Уссури. По законам их должны были закопать живыми в землю, но они бежали за реку, в Китай. Но китайцы разыскали их там и вернули обратно. Узнав об этом, русский начальник Иманского участка (ныне — город Дальнереченск) освободил их у китайцев и отпустил. Орочи ушли на север, на реку Ното (ныне река Журавлевка Чугуевского района). Но вскоре их нашли убитыми в глухой тайге…
Осенью 1908 г. китаец и кореец, вооруженные ружьями, шли по берегу моря на свадьбу в соседнее стойбище, в бухту Терней. Китаец немного отстал, так как сел на камень переобуться. У берега стояла японская шхуна с командой из 30 человек. Увидев сидящего на камне китайца, со шхуны спустили лодку. Сошедшие с нее японцы стали разговаривать с китайцем, а один взял его ружье посмотреть. Другой, стоя за спиной китайца, взял большой камень и со страшной силой ударил его по голове. У убитого японцы взяли ружье и 20 рублей.
Читайте также:
Из его ружья они стали стрелять в спину корейца, но ему удалось укрыться в скалах. Лесом он вернулся обратно в свое селение, где находились пять китайских охотников и их старшина. Узнав о случившемся, охотники решили отомстить японцам. Поздно вечером, захватив с собой две банки керосина, сели в лодки и ночью без малейшего шума подошли к судну. Шхуна не могла уйти из-за отсутствия ветра и стояла на якоре. Подплывшие отвязали привязанную к корме лодку, затем облили шхуну с боков керосином и подожгли сразу со всех сторон. Большая часть японцев сгорела, те же, кто успел выскочить из огня и бросились в воду, были там добиты.
15 февраля 1885 г. десять крестьян деревни Новицкой (ныне село Партизанского района), напившись, пришли в соседнюю китайскую фанзу и потребовали китайской водки. Уходя, они поленьями избили трех стариков-китайцев, которые вскоре скончались. Виновные были вместе с семьями сосланы на каторгу на Амур. Однако это не удовлетворило китайцев, и в отместку за убийство стариков в ночь с 19 на 20 июня этого же года они напали на деревню Калиновку, состоящую из шести дворов и расположенную напротив Новицкой, на противоположном берегу Сучана (ныне река Партизанская). Было убито семь человек, умерло от ран двое, искалечено трое, восемь человек получили ранения. В числе убитых было и четверо детей от одного месяца до четырех лет от роду. Оставшиеся в живых были вынуждены переселиться в Новицкое и Владимиро-Александровское.
14 сахалинских каторжан в 1906 г. высадились на материке около мыса Олимпиада и двинулись по берегу к заливу Святой Ольги. Часть плыла на лодке, а часть шла пешком. Путь их по берегу моря сопровождался грабежами и убийствами. На мысу Плитняк каторжане вырезали семью орочей. Причем детей побросали в воду, а потом каторжники убили еще двоих орочей, завладев их винтовками, а трупы зарыли в прибрежном песке. Направившиеся на поиск товарищей орочи вскоре нашли трупы и определили по следам, кто были убийцы. Собравшись вместе, 20 орочей и китайцев напали на стоянку каторжников и перебили всех сразу. Оставшиеся на лодке старались отстреливаться и уйти в море, но сильный прибой все ближе и ближе прибивал лодку к берегу. У каторжников кончились патроны. С берега орочи перестреляли каторжников. Когда лодку окончательно прибило к берегу, из нее выскочили двое раненых каторжника и бросились бежать в лес. В лесу они зашли в китайскую фанзу, где их и настиг отряд преследователей. Все трупы бросили в море, а лодку каторжников сожгли.
Читайте также:
В 1880 г. проживавший на Сидеми (ныне поселок Безверхово) землевладелец Гек уехал из своей заимки на шхуне для перевозки имущества. Пока хозяин отсутствовал, на поселение напали хунхузы, убили жену финна, его воспитанника и всех рабочих. Разграбили и сожгли только что возведенные постройки и через горы ушли в Маньчжурию. Вернувшемуся хозяину представилась следующая картина: «Вся прихожая была забрызгана кровью. На полу, на стенах, даже на потолке… Стол изрублен в щепы, а посредине столовой, под потолком, на крюке от лампы висел страшный, изуродованный труп женщины, Янковский с трудом узнал в нем хозяйку. Кинулись по другим комнатам, во двор — нигде никого! И тут заметили приоткрытое подполье. Заглянули и все поняли: окровавленные трупы обитателей хутора и прибывших неделю назад рабочих бесформенной грудой заполняли этот подвал».
«Вскоре после перестрелки наших войск с хунхузами 15 апреля 1880 г. и ареста 11 хунхузов отрядом подпоручика Мельницкого прошла молва, что Гек решил мстить манзам за убитую свою хозяйку и уведенного сына, — вспоминал начальник штаба Владивостокской крепости Надаров, с отрядом преследовавший убийц-хунхузов. — Молва эта скоро перешла и за границу, глася, что Гек постоянно день и ночь сидит на утесе своей заимки и стреляет всех китайцев, проходящих в окрестности и плывущих мимо по морю. Поэтому китайцы не решались плыть по морю близко к полуострову Янковского, а всегда держались от него на приличном расстоянии. Надо сказать, что подобная молва явилась плодом досужей фантазии манзов, знавших, что Гек превосходный стрелок и решительный человек. Манзам было известно, что до случая ограбления усадьбы Гека он всегда разъезжал по краю в одиночку, обращался с манзами сурово и они его боялись. Весьма естественно, что под влиянием таких условий сложилась молва о Геке, сидящем на утесе и не оставляющем в живых ни одного из проходящих или проплывающих манзов».
Легенду о страшной мести хранит и деревянный дом во Владивостоке по улице Фонтанной, возле здания военкомата. Владелец дома нанял для его строительства бригаду китайских рабочих, которым не заплатил. Ночью китайцы-рабочие ворвались в дом и полностью вырезали семью хозяина, включая и детей. После чего растворились в разношерстной массе владивостокских горожан. По легенде, души убитых до сих пор стенают в стенах дома.
Знает Владивосток и страшные истории мести из-за любви. Всего через неделю после свадьбы Александра Старцева (потомка декабриста Бестужева), в пятницу 22 октября 1920 г., его молодая жена была убита влюбленным в нее офицером-кавказцем (армянином), с которым она ранее была помолвлена.
Проживающая в то время во Владивостоке американка Элеонора Прей записала в своем дневнике: «Нечто ужасное произошло в начале подъема к нашему переулку в пятницу утром, около 11 ч. Госпожа Старцева, молодая женщина, только что вышедшая замуж, шла в город, а человек, с которым она была помолвлена, но которого она оставила около месяца назад, чтобы выйти за Александра Старцева, выстрелил в нее сзади, а затем застрелился сам; он скончался сразу, а она прожила еще несколько минут. Ужасная лужа крови оставалась на этом месте даже тогда, когда мы спускались вниз по лестнице в четыре часа». Нина только успела крикнуть «Шурик!»
Теперь прямо на месте убийства и лужи крови стоит памятник самой Прей.
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
